Подводя итог этому в высшей степени схематичному описанию, следует еще раз заметить, что все происходившие во франкском обществе трансформации были крайне медленными, растянутыми на десятилетия и даже столетия. Если использовать удобное для аграрной эпохи раннего средневековья сравнение с земледелием, можно сказать, что франкские майордомы середины – второй половины VII в. взрыхлили и увлажнили грунт для будущих посевов, Пипин Ι Геристальский, объединив страну, бросил в землю первые пробные зерна, а Карл Мартелл стал уже активным сеятелем того, что дало первые всходы при нем и его сыне Пипине II Коротком и в полную силу заколосилось при Карле Великом.
Как в сельском хозяйстве выращивание плодоносящего растения занимает многие месяцы и даже годы, так и окончательное становление системы содержания конного войска вызревало десятилетиями, около полутора столетий. И точно так же, подобно выполнившему свой жизненный цикл организму, дав мощные всходы и обильный урожай при Карле Великом, она увяла или, точнее, переродилась и разветвилась, чтобы питать уже новую систему социально-политических отношений. При этом во время становления новой системы комплектования войска, параллельно с этим молодым культурным растением долгое время продолжала, словно вездесущая и стойкая старая дикорослая трава, жить традиционная система народного ополчения, обеспечивавшая франкское войско многочисленной пехотой. Именно она дала возможность австразийскому майордому победить в битве при Тертри в 687 г., и именно она, не исчезнув потом в течение еще многих десятилетий, хотя и во многом переродившись, была, наряду с конницей, важным залогом побед Карла Великого.
Итак, в самом конце VII и самом начале VIII веков майордом всего Франкского королевства Пипин ΙI Геристальский стоял лишь у самого начала становления той военной машины, которая станет основой войска Карла Великого. Однако вклад майордома-реформатора сложно переоценить, ведь ему приходилось создавать нечто абсолютно новое, не имевшее известных ему аналогов и прецедентов, которые можно было бы взять в качестве образца для подражания. Одновременно он вынужден был считаться с устоявшимися традициями, казавшимися современникам извечными, а потому священными и нерушимыми. Это нам может показаться слишком медленным и затянувшимся на долгие десятилетия реформаторский путь, пройденный франкским государством на рубеже VII–VIII вв. По меркам эпохи он был стремительным и чуть ли не молниеносным, ведь на то, на что в современном мире требуются порой доли секунды, в мире раннего средневековья уходили дни, иногда недели, порой многие месяцы, а то даже и годы.
К примеру, сообщение о принятом решении двигалось из конца в конец обширного Франкского королевства не со скоростью радиоволны, а со скоростью конного гонца, нередко проводившего в пути несколько недель. К тому же, воспользоваться услугами посланца-всадника могли в лучшем случае несколько десятков могущественных франкских аристократических родов или высокопоставленные служители Церкви, совсем не так, как в современном мире, где мобильный телефон стал обыденным предметом повседневности, доступным абсолютно каждому, за крайне редким, стремящимся к нулю исключением, европейцу.
Таким образом, то, что начал предпринимать майордом Пипин I, заключалось в создании абсолютно новой беспрецедентной системы комплектования конного тяжеловооруженного (в перспективе закованного в тяжелую броню) войска, верного главнокомандующему и способного к автономному, независимому от усилий центральной власти самообеспечению как в мирное, так и в значительной степени в военное время. Можно предположить, что решающим толчком к осознанию необходимости создать войска нового типа стала именно битва при Тертри. Она показала важность объединения сил разных частей королевства франков для достижения решающего перевеса на поле брани, с одной стороны, а также комбинирования в сражении действий пехоты, состоявшей из свободных воинов-общинников, и конницы из отрядов магнатов-землевладельцев, с другой. Очевидно, что победа над нейстрийцами позволила Пипину I получить в свои руки определенный земельный фонд из имений, выступивших против него и разгромленных представителей знати. Эти владения победитель мог щедро раздавать своим сторонникам в обмен на личную верность и преданность.
Возможно, благодаря покровительству и поддержке со стороны крупных монастырей, он мог также отчасти использовать для этого и церковные земли. «А поскольку королевская власть ослабевала, поскольку оскудевали ее владения и источник богатства – нерв войны – стал лишаться крови, то появился риск того, что чувство верности к этой власти притупится или, что еще хуже, обратится на другой объект. И вот появился такой человек, как Пипин. Пипин – неоднократный победитель на полях сражений как с внутренними, так и с внешними противниками, обладатель значительного количества земель, полученных в наследство и захваченных силой, имеющий в своем распоряжении настоящую пропагандистскую машину, благодаря сети церковных учреждений, одариваемых им самим, равно и его близкими. Ему удается не только завоевать славу воина, подобную той, которой обладал в свое время Хлодвиг, но обратить на себя чувство преданности, показав свою способность его вознаграждать. Отныне к Пипину, к собранным им богатствам и возможной военной добыче, устремляются те, кто ищет покровительства и силы. Но мир, подчиненный Пипину, был привязан к его личности, он отнюдь не подразумевал его потомство», – напишет о сложившейся к началу VIII в. во Франкском королевстве ситуации известный современный французский медиевист Стефан Лебек.
Действительно, базировавшаяся лишь на неформальных отношения личной преданности система дала сбой сразу после смерти Пипина I Геристальского 14 декабря 714 г. Тогда началась борьба за наследство великого майордома, и это позволило целому ряду знатных родов вновь отложиться от центральной власти и успешно претендовать на полную политическую независимость.
Так, в Аквитании и Васконии – стране предков современных басков – возникло самостоятельное герцогство во главе с принцепсом Одоном (Эдом) Великим (700–735), абсолютно не считающееся ни с призрачной властью номинальных королей династии Меровингов, ни с кем-либо из претендовавших на реальную власть в королевстве майордомов, в том числе и с наследниками Пипина II.
Немедленно отделилась от Австразии и Нейстрия, где был избран свой собственный майордом по имени Раганфред, возобновивший противостояние с австразийцами. Щедро подливал масло в огонь и разразившийся династический кризис в доме Пипинидов-Арнульфингов, в котором не оказалось единого наследника, поскольку Пипин пережил обоих своих законных сыновей. Старший из них по имени Дрогон умер в 708 г. и был похоронен в Меце рядом с погребением своего прадеда епископа Арнульфа Мецского. Младшего же сына Гримоальда убили неподалеку от Льежа, когда он направлялся навестить своего больного отца. «Когда в свою очередь Пипин заболел в Жюпий-сюр-Мез и когда к нему приехал сам Гримоальд и отправился в базилику Святого мученика Ландберта помолиться, он был жестоко убит преступным мужем по имени Рантгар», – сообщает об этом анонимный продолжатель «Хроники» Фредегара.
Важно обратить внимание на то, что к этому времени должность майордома окончательно утвердилась в качестве наследственной, принадлежащей одному роду, и хронисты уделяли вопросам преемственности в майордомском роде гораздо больше внимания, нежели малоинтересной уже династической преемственности в доме номинальных королей из династии Меровингов. Это хорошо свидетельствует о том, кому на самом деле принадлежала в то время реальная власть в королевстве. «И была у него жена знатная и мудрейшая по имени Плектруда, и родил он от нее двоих сыновей, старшему имя было Дрогон, младшему – Гримоальд», – пристально следит за родом Пипина II тот же продолжатель «Хроники» Фредегара, который лишь скупо сообщает о смене на престоле королей из династии Меровингов, не упоминая даже об их матерях, которые имели еще менее реальное значение, нежели отцы. «Король Теодерик, однако, умер (в 690 г. – прим. автора), правил же он 17 лет. Хлодвига, его малолетнего сына, возвели на престол. Немного лет спустя, однако, упомянутый король Хлодвиг, заболев, умер (в 694 г. – прим. автора). Правил же он 4 года. Хильдеберт, брат его, воссел на трон».
