Наконец в так называемом «Общем увещевании» (или «Всеобщем предостережении» – Admonitio generalis), датированном 789 г., Карл Великий не только призывает клириков к повышению их собственной грамотности, «чтобы таким образом ваш свет заблистал на лицах людей», но и излагает программу, согласно которой образование должно было распространяться в пределах всей страны, причем не ограничиваясь лишь будущими клириками: «Пусть существуют школы, чтобы учить мальчиков читать, пусть в каждом монастыре, в каждой епархии обучают псалмам, нотам, пению, счету, грамматике. Пусть святые книги пройдут тщательное исправление, ибо часто бывает, что некоторые, желая молиться Богу, плохо молятся по неисправным книгам. И не дозволяйте мальчикам вашим портить их при чтении и письме. Если же будет надобность переписать евангелие, псалтирь или молитвенник, пусть переписывают их со всяким тщанием люди зрелого возраста…».
В изданном год спустя документе франкский король особо упоминает об ответственности Церкви за руководство повседневной жизнью мирян и особом значении образованности священников в связи с этим: «Нам кажется полезным, чтобы епископства и монастыри, руководство которыми нам доверено по милости Христа, занимаясь упорядочиванием текущей жизни и поведения, отвечающего святой религии, посвящали бы также свое время изучению Священного Писания и служению тем, кто с Божьей помощью готов отдать себя этим занятиям».
Как хорошо видно из приведенной цитаты, Карл выстраивал систему реформ следующим образом. Он как монарх руководит Церковью, наполненной высокообразованными священниками, Церковь же через своих подготовленных и компетентных служителей наставляет мирян в истинной вере Христовой, обустраивает жизнь общества согласно заповедям Господним и, тем самым, обеспечивает его приготовление к Спасению после Страшного Суда. Упорядоченное управление государством и всеобщее земное благоденствие были при этом важными, но лишь сопутствующими факторами, неким внешним проявлением того, что правитель и Церковь успешно справляются с возложенной на них высокой миссией. Впрочем, в том же документе он высказывается об этом еще более откровенно: «Я говорю… что наш долг состоит в том, чтобы всегда и во всем следовать примеру святых, потому что мы должны собрать всех, кого только можем, чтобы повести их к праведной жизни в честь и славу Господа нашего Иисуса Христа».
Стремление распространить образование не только на священников и монахов проявилось затем и в ряде других документов, в частности, в капитулярии 802 г. предписывалось, «чтобы каждый свободный человек отправлял детей своих в школу, которую дети должны старательно посещать, пока они должным образом не обучатся». Сложно судить, насколько глубоким и распространенным по всем социальным слоям каролингского общества и регионам обширного государства Карла могло быть такое образование. Скорее всего, оно ограничивалось самыми элементарными знаниями: азами латинской грамматики, навыками чтения и письма, начальными основам простейшей арифметики в пределах сложения и вычитания, знанию псалмов и церковных песнопений. Каждый прихожанин должен был выучить наизусть молитвы «Верую» и «Отче наш», а также знать на память и уметь правильно петь Трисвятое (Sanctus Deus, Sanctus fortis, Sanctus immortalis, miserere nobis – «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас») и Малое славословие Пресвятой Троицы (Gloria Patri, et Filio, et Spiritui Sancto, sicut erat in principio, et nunc, et semper, et in saecula saeculorum. Amen – «Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, как было в начале, и ныне (сейчас), и присно (всегда), и во веки веков. Аминь»). В 794 г. Карл вменил в обязанность всем священникам учить народ основным истинам веры в святую Троицу, объяснять молитву и символ веры. Подобное требование повторяется не раз и в капитуляриях последующего времени: «Все миряне, под страхом наказаний, обязываются знать символ веры и молитву Господню. Те, которые не научатся этому, должны подвергаться наказаниям и посту до тех пор, пока не усвоят того и другого. Королевские посланцы (missi) и графы должны были зорко следить за приведением в исполнение этих распоряжений». Этим, собственно, базовое элементарное образование и ограничивалось, ведь его было вполне достаточно для нехитрой повседневной будничной деятельности, что самое главное для служения и прославления Господа в приуготовлении к жизни вечной. В остальном праведному мирянину для Церкви и верному подданному для правителя следовало неукоснительно соблюдать заповеди, чтить священнослужителей и уважать государственных чиновников, выполняя требования как тех, так и других.
Показательно, что для более эффективного действия этих постановлений Карл признал за национальным языком право на употребление его в церкви. Это было закреплено постановлениями Майнцского, Реймского и Турского соборов 813 г.: «Пусть священники постоянно убеждают христианский народ изучать Символ веры и Отче наш. Тех, которые пренебрегают этим, повелевает карать постом или иными наказаниями. Родители так же должны посылать своих детей в школу или монастыри, или вне их к пресвитерам, дабы они надлежащим образом изучали католический символ веры и Отче наш, так чтобы в состоянии были дома учить тому других; кто иначе не может, пусть учиться этому на родном языке». Конечно же, это не означало перевода на национальные языки латиноязычного богослужения или Священного Писания. По мнению участников Турского собора 813 г., народная речь должна была использоваться исключительно для разъяснения учения о вере, воскресении и будущем суде и тому подробном. Однако важным был уже сам факт признания возможности его применения. Своевременность этих мер всего три десятилетия спустя подтвердят знаменитые Страсбургские клятвы 14 февраля 842., произнесенные западнофранкским (французским) королем Карлом II Лысым (843–877) и его братом восточнофранкским (немецким) королем Людовиком II Немецким (843–886) на национальных языках подвластных им народов.
В социальном плане даже такое простейшее школьное образование было доступно лишь незначительной части подданных Карла Великого: отпрыскам знати, крупных и средних землевладельцев, немногочисленных купцов и зажиточных торговцев, горожан-ремесленников – практически все из которых были так или иначе завязаны на обслуживание повседневных нужд двора монарха, государственных структур, Церкви и социальной верхушки общества либо принимали то или иное (но не в качестве просто грубой рабочей силы) участие в крупных проектах Карла Великого. Только эта незначительная часть общества могла себе позволить не только изъять рабочие руки из хозяйства семьи, оставив в ней дополнительный голодный рот, но и, тем более, платить за обучение. Многочисленные же крестьяне, составлявшие подавляющее большинство общества того времени, были напрочь лишены доступа даже к таким простейшим по современным меркам азам школьной науки. Нельзя в этом плане не согласиться с утверждением известного харьковского историка-медиевиста Сергея Сорочана о том, что «Каролингское Возрождение было ограниченным и эта его ограниченность была предопределена тем, что оно отвечало неглубоким пока потребностям узкой социальной группы. Оно должно было обеспечить элементарной культурой прежде всего высших служащих».
При этом роль образования как важного средства улучшения своего социального и материального положения прекрасно осознавалась выходцами из социальных низов. Последний, наиболее поздний крупный представитель Каролингского Возрождения, библиотекарь Санкт-Галленского аббатства и учитель монастырской школы Ноткер Заика (840–912) в «Деяниях Карла Великого» приводит занимательный рассказ, свидетельствующий о том, что государственная образовательная программа является важным «социальным лифтом», позволявшим достигнуть высокого положения в обществе. Понимая это, мальчики из небогатых и незнатных семей прилежно учились, тогда как дети знати нередко пренебрегали образованием и не проявляли должного усердия, и без того имея возможность унаследовать должный социальный статус вместе с имуществом от своих родителей. «Вернувшись после долгого отсутствия в Галлию, – пишет Ноткер, – непобедимый Карл приказал, дабы явились к нему мальчики, которых он поручил Клименту, и представили ему свои письма и стихи. Дети среднего и низшего сословия, сверх ожидания, принесли работы, услащенные всеми приправами мудрости, знатные же представили убогие и нелепые. Тогда мудрейший Карл, подражая справедливости вечного судии, отделил хорошо трудившихся и, поставив их по правую руку от себя, обратился к ним с такими словами: «Я очень признателен вам, дети мои, за то, что вы постарались по мере сил своих выполнить мое приказание для вашей же пользы. Старайтесь же теперь достигнуть совершенства, и я дам вам великолепные епископства и монастыри, и вы всегда будете в моих глазах людьми, достойными уважения». Обратив затем свое лицо с видом величайшего порицания к стоящим слева и встревожив их совесть огненным взглядом, он бросил им, скорее прогремев, чем промолвив, такие вот грозные и насмешливые слова: «Вы, высокородные, вы, сынки знатных, вы, избалованные красавчики! Полагаясь на свое происхождение и состояние, вы пренебрегли моим повелением и своей доброй славой и с равнодушием отнеслись к образованию, предаваясь утехам, играм, лености и всяческим пустякам». После этого вступления он, вознеся к небу державную свою голову и непобедимую десницу, поразил их своей обычной клятвой: «Клянусь Царем Небесным, я ни во что не ставлю ваше знатное происхождение и смазливые лица – пусть восторгаются вами другие, но знайте одно: если вы немедленно не искупите прежней вашей беспечности неутомимым прилежанием, никогда никакой милости не дождаться вам от Карла!». Думается, при всей своей анекдотичности, этот рассказ Ноткера не лишен вполне реальной жизненной основы. Ведь дети знати действительно могли относиться к занятиям с гораздо меньшим прилежанием, поскольку, с одной стороны, имели гораздо больше средств, а значит, и возможностей для разного рода развлечений, с другой же стороны, не видели в образовании особой ценности, не без оснований считая, что высокое происхождение и без того гарантирует им достойное место в обществе. В будущем именно в таком отношении к науке и образованию будет крыться как причина массовой, практически тотальной безграмотности и грубости европейского средневекового рыцарства, так и причина упадка культуры и угасание, собственно, и самого света Каролингского Возрождения. Когда не стало государей, подобно Карлу Великом, заинтересованных в продвижении по карьерной и общественной лестнице способных и образованных людей, то исчезла государственная поддержка и организация образовательных программ, а вместе с ними сошел на нет и общий культурный уровень общества.
