Мономах призвал на помощь брата Ростислава из Переяславля. Вскоре князья прибыли в Киев, где в Михайловском монастыре встретились со Святополком. По свидетельству летописца, родственники «затеяли между собой распри и ссоры». Получается, что Мономах не просто так пришел в Киев, а с конкретной целью – склонить Святополка к заключению мира с половцами. Святополк упирался, настаивая на походе против степняков. О причинах этого упрямства поведал В.Н. Татищев: «Святополк, жалея дары по обычаю им давать, стоял на том, что прежде войском надо постараться их отогнать, а потом о мире говорить» (82, 189). Действительно, киевский князь был необычайно скуп, поэтому нет ничего удивительного, что он не хотел покупать мир у половцев. В конце концов, боярам надоела эта свара и они обратились к князьям с призывом: «Зачем вы ссоритесь между собой? А поганые губят землю Русскую. После договоритесь, а ныне идите против поганых – либо мириться, либо воевать» (4, 211). Как следует из текста летописи, в данный момент решение о войне принято не было.
Не было оно принято и тогда, когда дружины Святополка, Мономаха и Ростислава выступили в поход на половцев: «Володимер же миру хотяше, а Святополк хотяше ити ратию» (10, 6). Складывается впечатление, что Владимир Всеволодович хотел избежать полномасштабной войны и надеялся ограничиться демонстрацией силы. Можно предположить, что князь хотел показать противнику мощь объединенной русской рати, после чего планировал возобновить переговоры с ханами. Эти намерения Мономаха четко проявились, когда киевские, черниговские и переяславские полки вышли на берег реки Стугны. Здесь произошел военный совет, определивший дальнейшую судьбу средневековой Руси.
Владимир вновь четко озвучил своё мнение относительно войны с половцами: «Пока стоим здесь под защитой реки, заключим мир с ними» (4, 211–212). Князь предлагал встретить противника на Стугнинской линии обороны, поскольку через Поросскую половцы уже прорвались. На этот раз князь свою политическую позицию подкрепил соображениями тактическими. Мономаха поддержали все – за исключением киевлян. Момент воистину был судьбоносный. Святополк и его окружение настаивали: «Хотим биться, перейдем на ту сторону реки» (4, 212). Летописец не сообщает, почему восторжествовало мнение киевского князя и как ему удалось убедить двоюродных братьев в своей правоте. Можно предположить, что Святополк поставил родственникам ультиматум – либо они вместе переходят Стугну, либо он это делает один. Мономах оказался в ловушке, поскольку в этом случае разгром русской рати по частям становился реальностью. У Владимира Всеволодовича не было другого выбора, кроме как поддержать безумное решение Святополка. Мало того что форсирование реки в непосредственной близости от противника представляло опасность, поскольку в настоящий момент Стугна была полноводной, что создавало дополнительные трудности.
* * *
Владимир Мономах резко осадил коня на берегу Стугны. Ветер трепал за спиной князя алый плащ, пластины панциря ярко сияли на весеннем солнце. Владимир снял шлем, поставил его на луку седла и стал пристально вглядываться в противоположный берег. Половцев видно не было, местность была пуста, лишь вдалеке высились рукотворные горы Змиевых валов. Вскоре князь разглядел двух всадников, мчавшихся по направлению к реке, это были разведчики, отправленные на поиски степняков. Переправившись через Стугну, воины доложили Владимиру Всеволодовичу, что половецкий стан расположен далеко от вала, степняки ведут себя беспечно и не ожидают нападения. Когда подъехали Святополк и Ростислав, Мономах вкратце обрисовал родственникам сложившуюся ситуацию. Киевский князь ещё больше уверился в своей правоте и стал настаивать на немедленной переправе. Владимир понимал, что возражать бессмысленно, и согласился со Святополком. Вода в Стугне закипела, когда конные дружины вошли в реку, многие гридни переправлялись на ладьях, лодках и челнах, держа за повод плывущих рядом коней. Достигнув противоположного берега, ладьи быстро возвращались обратно, чтобы забрать новую партию толпившихся на прибрежном песке пеших ратников. Всё больше и больше русских воинов переправлялось через Стугну, великокняжеская рать собиралась в полки на правом берегу. Когда переправились князья, войска начали выстраиваться в боевой порядок. На левом крыле встал Владимир с черниговцами, в центре расположился Ростислав с переяславцами, Святополк с киевлянами занял позиции на правом фланге. Мономах приказал поднять стяг и стал объезжать строй ратников и дружинников. Князь был уверен в своих людях, позиция у черниговцев была крепкая. При необходимости Владимир Всеволодович мог растянуть фланг до Днепра и совершенно исключить возможность его охвата противником. Князь был спокоен и за брата Ростислава: с одной стороны переяславцев прикрывали черниговцы, с другой киевляне. Владимира тревожил Святополк, именно на его участке фронта половцы могли обойти русскую рать. Но как исправить ситуацию, Мономах не знал.
Закончив построение, полки и дружины пошли вперед. На гребне валов маячили конные разведчики, в случае наступления половцев они должны были предупредить князей и воевод об опасности. Русская рать продолжала движение на юг, слева осталась крепость Треполь, возвышающаяся над крутым берегом Днепра. Столпившиеся на стенах воины гарнизона приветствовали русское войско радостными криками, трубили в трубы и били в бубны. Они были уверены, что половцев отбросят обратно в степь и непосредственная угроза Треполю будет ликвидирована. Примчался ещё один конный разведчик. Дружинник поведал князьям, что половецкий стан пришел в движение, степняки седлают коней и готовятся к бою. Мономах приказал ускорить движение, он хотел достичь Змиевых валов раньше половцев. Русские воины сумели опередить противника и стали медленно подниматься по склонам гигантской насыпи. Когда запыхавшиеся ратники взобрались на гребень валов, то увидели вдали половецкую конницу. Степняки наползали словно туча, готовая в любой момент разразиться страшной грозой. Полки стали спускаться с насыпей и располагаться у их подножия, конные дружины заняли проходы между валами.
Бой начали половецкие конные лучники. Смертоносный дождь пролился на русское воинство, степняки атаковали несколькими волнами. Опустошив колчаны, передовые отряды половцев уходили в тыл, освобождая место новым сотням. Степняки быстро меняли друг друга, стрелы непрерывно падали на плотные ряды ратников. Княжеские лучники поднялись на валы и сверху били вражеских конных стрелков, нанося противнику ощутимый урон. Катались по земле подстреленные кони, корчились в траве раненые наездники, повсюду лежали утыканные стрелами мертвые тела. Постепенно половецкие конные лучники стали смещаться к Днепру, направив острие атаки на черниговские и переяславские полки. Под непрекращающимся ливнем стрел русские ратники опускались на колени и поднимали над головами большие миндалевидные щиты.
Пока центр и левое крыло русской рати подвергалось непрерывным атакам лучников, против киевских полков сосредоточилась тяжеловооруженная половецкая конница. Степные батыры ждали команды ханов, чтобы пойти вперед и изрубить вражеское воинство. Загрохотали барабаны кочевников, высоко в небо взвились мохнатые бунчуки, лавина всадников устремилась на киевлян. Навстречу половцам на рысях пошла дружинная конница, впереди строя гридней размахивая мечом, мчался Святополк. Началась ожесточенная рубка, где перевес клонился то на одну, то на другую сторону. Пользуясь численным превосходством, половцы усилили натиск, но в это время в бой вступила пешая киевская рать и потеснила конницу противника. Степняки пятились, русские их преследовали, вскоре между киевлянами и переяславцами образовался разрыв, увеличивающийся с каждой минутой. В эту брешь ханы бросили отряды свежей конницы, отсекли полки Святополка от остальной рати и стали оттеснять к валам. Владимир и Ростислав ничем не могли помочь родственнику, поскольку их полки и дружины подвергались массированным атакам конных стрелков.
