Лишь когда мы вновь выбрались на нормальную твердую землю, наш разговор удалось продолжить.
— Слушай, а что за карма такая? — спросил я.
— А…это бесполезная хрень, — ответил Строгов, даже не повернувшись ко мне.
— И тем не менее, — настоял я.
— Показатель честности, по большому счету, — скороговоркой ответил Строгов. — Показывает, кидал ты кого-то, не кидал. Были ли у тебя преступления, нарушал ли ты законы, шакалил на поле боя или наоборот помогал. Эй! Шендр!
— А? — откликнулся Шендр, до этого шедший крайне осторожно и сосредоточено, однако оклик Строгова заставил его отвлечься и сделанный шаг оказался крайне неудачным: Шендр поскользнулся, взмахнул руками и с матами упал под довольное ржание Строгова.
— Может, хватит уже? — поинтересовался Литвин. — Достал со своими приколами! Что тут смешного, мы все уже в грязи выкачались. А он развлекается…
— Э нет, не все, — поправил его Строгов, продолжая ехидно улыбаться, — только те из нас, кто ходить не умеет. Топают, как кривоногие слоны.
— А, ну да, не все, — тут же откликнулся Кузьма, — только ты у нас безгрешен!
— А еще красив, как бог и скромен ко всему! — хохотнул Строгов.
В очередной раз убеждаюсь, что карма неумолима. Именно в этот момент буквально метрах в десяти от нас, в зарослях, отгороженных вполне обычной для этого места лужей с тиной на поверхности, зашипел первый встреченный нами кот. Строгов дернул оружие в ту сторону, однако потерял равновесие, оступился и, взмахнув руками, рухнул в грязь под громкое ржание остальных членов отряда. Впрочем, стоит отдать ему должное, оружие из рук он не выпустил, продолжал целиться в сторону потенциальной опасности. А быть может, он вообще не оступился, как показалось мне и остальным, а специально упал, пытаясь уйти с траектории прыжка болотного кота, которые, как мы знали, чрезвычайно опасны.
— С почином, — отсмеявшись, сказал Кийко.
— Благодарю, — откликнулся хмурый Строгов, поднимаясь на ноги.
Я заметил, что кроме меня не смеялся еще один человек — та самая «спец» от Толяныча — Анна.
Вообще, это крайне странная особа — совершенно не разговорчивая и неприветливая. И Литвин, и Шендр, и Кийко, и даже Кузьма по очереди пытались завязать с ней разговор, пытались подкатывать. Но неизменно получали в ответ лишь молчание и холодный, презрительный взгляд. Казалось, ее голубые глаза совершенно не могут, не умеют выражать другие эмоции, лишь презрение и равнодушие.
Вот и сейчас она с немым укором взирала на нас, с неким презрением или, скорее, пренебрежением, с которым обычно воспитатели смотрят на баловство детей.
— Вы не забыли, где находитесь? — произнесла она. — Мы сюда пришли не веселиться и не в грязи валяться. Ладно по пути сюда вы дурачились, но мы уже на болоте! И с таким настроем нам всем очень быстро придет конец. А я жить хочу. Так что включайте мозги!
Веселье тут же прекратилось. Даже Строгов ничего ей не ответил. Что странно, ведь тот, обычно, в карман за словом не лезет. А тут промолчал. Кто же она такая, что даже Строгов предпочитает с ней не связываться?
А в том, что он ее знает или хотя бы встречался с ней раньше, я был уверен — он единственный из нашей группы не пытался лезть к девушке или с ней поговорить. Я бы даже сказал больше — он делал вид, что ее нет.
Затем нам начали встречаться коты, о столкновениях с которыми я уже рассказал. Разве что упустил один момент.
Третьего кота мы умудрились заметить до того, как он проявил себя. Тварь разлеглась на земле, наивно полагая, что мы не заметим ее среди травы. Могли бы не заметить, но усатая рожа так яростно крутила хвостом, что пропустить такое, не обратить внимания, мог только слепой.
Первым отреагировал Строгов, шепотом приказав остальным не рыпаться, не делать резких движений и не провоцировать зверя.
Сам же не спеша выцелил кота.
Выстрел эхом прокатился по местности.
— Вот это да! — восторженно воскликнул Литвин, — с первого раза прихлопнул.
— Опыт… — хмыкнул Строгов и отправился осматривать трофей.
Кот лежал неподвижно. Рана в груди и залитая кровью шерсть были явными доказательствами того, что животное скопытилось. Однако когда Строгов подошел достаточно близко, кот вдруг вскочил и в отчаянном броске попытался достать его.
Раздались три выстрела и короткая очередь.
Самым быстрым и удачливым оказался Мундалабай — он перебил прыжок смертельно раненного животного. Выстрел из его дробовика попросту снес коту голову. А вот Шендр и Кийко промахнулись. Впрочем, Литвин из своего «Манула» тоже.
— Вот ведь, скотиняка какая! — даже несколько уважительно, без всякой злобы восхитился Строгов. — Ведь почти сдох, но нет, все равно попытался достать.
К сожалению, с этого кота толку было мало, это явно старый самец — облезшая, какая-то бесцветная шерсть, местами настолько редкая, что проглядывала кожа. Все это исключало не только желание, но и смысл снимать шкуру.
— Эй! — мы все повернулись на оклик. Метрах в десяти впереди нас стоял Кузьма и указывал куда-то себе за спину. — Я, кажется, нашел…
Пока мы разбирались с котом и рассматривали его тушку, Кузьма и Анна решили пройти чуть дальше.
Мы нагнали их, обошли небольшую рощицу, а если говорить точно — скопление густого и высокого кустарника посреди болота, и перед нами открылась следующая картина: весь заляпанный грязью, со следами когтей на бортах, стоял вездеход. Неподалеку, метрах в тридцати от машины, в стороне, лежал труп. Кийко успел раньше всех добраться до него и осмотреть.
— Мар, — сказал он, — однозначно мар.
Ну да, кто же еще?
Стекла вездехода были запотевшими и рассмотреть отсюда, что происходит внутри машины, не удалось.
Пока Кузьма возился с дверью, пытаясь ее открыть, все остальные, включая меня самого, откровенно скучали.
Единственным нашим развлечением была стрельба по котам, периодически выходившим из зарослей с целью выяснить, что за чужаки приперлись на их вотчину. К сожалению, раздобыть быстро и легко шкуры нам не удавалось — животные прятались, кружили, не позволяли себя подстрелить.
В конце концов им надоело, и они попросту ушли, то ли поняв, что мы им не по зубам, то ли решив поохотиться на менее опасных и более привычных обитателей болот.
Последний, самый упрямый, не последовавший за своими дружками, таки доигрался и схлопотал пулю в бок. Он зашипел и, припадая на задние лапы, уполз за кусты.
Литвин, Кийко и Мундалабай решили сходить за раненым котом — добить его и снять шкуру. А чего добру пропадать?
Строгов пытался было возражать. Однако если бы кто-то хотел на нас напасть — уже напал бы…А кроме этого упрямца других котов не появилось.
