Я шагнул было дальше, но заметил блеск на полу, а точнее чуть выше пола, и тут же сзади послышалось запоздалое шипение Строгова:
— Замри!
— Вижу! — отозвался я и аккуратно сдвинул ногу назад. Присел, пытаясь разглядеть, что именно привлекло мое внимание.
Проволока. И тянулась она на полом через всю комнату. Я вернулся к столу, на котором стояла ваза с местными бледно-зелеными цветами и синими листьями, присел и оглядел ножки — ну, точно, на одной из них была граната. Вот ведь, неугомонные! Двери мало было, что ли? А тут еще и такое западло — мало того, что граната взорвется, еще и стол в щепки разнесет. Они ж полетят, как долбанные стрелы. Нет уж, нахрен нам такие подарки…
Строгов аккуратно перешагнул через натянутую проволоку и выглянул в распахнутое окно.
— Смылись! — мрачно произнес он. — Мы не успели.
— И не могли успеть, — успокоил я его, — у них было времени более чем достаточно, вон, сюрпризов нам наоставляли.
— Это да, — согласился Строгов, — а ты что, знаешь постояльца?
— Да, похоже, это тот урод, что меня кинул и ограбил. Я, во всяком случае, других старых плешивых пердунов кроме этого на Хрусте не встречал.
Строгов хмыкнул.
— Что, так насолил?
— Не так, чтобы очень, но мне было неприятно.
— Вот что я тебе скажу, — заявил Строгов, — не стоит заморачиваться с местью. Она до добра не доведет. Если подвернется случай — грохнешь его. Если же нет — ну что ж, повезло засранцу.
— М-да? — хмыкнул я. — А сам-то мстить не будешь? Тоже будешь ждать, пока подвернется подходящий случай?
— Я этот случай тщательно подготовлю, — без тени улыбки ответил Строгов. — И поверь, никто даже не поймет, что я к этому причастен.
— Вот и я просто хотел воспользоваться случаем, — сказал я. — А если этот хорек еще и с кражей данных замешан, то сам бог велел его в клон-центр отправить. А оттуда встретить с распростертыми объятиями.
— Злой ты, — хохотнул Строгов, — оп — па, смотри ка…
Строгов указал на терминал, скромно стоявший в углу комнаты.
— Анна! — громко крикнул он. И быстрым шагом направился к гранате, закрепленной у стола. Пара быстрых движений и ловушка оказалась разряженной.
— Ну что там у вас? Поймали? — послышался женский голос из стороны двери, и затем быстрые шаги. — Вы где?
— У черт! — Анна спотыкнулась о проволоку, — это что еще такое? Убрать не могли.
— У нищих нет слуг, — фыркнул Строгов.
Анна же направилась к терминалу и попыталась его включить. Однако экран даже и не думал загореться.
— Что за черт? — пробормотала она, — терминал ведь работает…
Она опустилась на колени и заглянула под стол.
— Ага! — победно произнесла Анна, держа в руке кабель питания, — отключили зачем — то. Еще и зацепился за что — то…черт…
У меня в голове промелькнула догадка, зачем это сделали и за что мог зацепиться провод. Судя по лицу Строгова, отошедшего к окну и пытавшегося подкурить сигарету, у него тоже. Но было уже поздно.
МЫ все трое услышали легкий щелчок, звон от упавшей чеки.
— Беги! — Заорал Строгов дурным голосом и практически молниеносно выпрыгнул в окно.
Вот это у человека рефлексы — секунда дела, и он уже в безопасности. Не то, что я. Забавно, когда знаешь, откуда придет смерть, и знаешь, что ждать ее недолго, время словно бы замирает, останавливается. Мысли становятся необычайно точными, быстрыми. Эх, если бы научиться так думать и в обычной обстановке…
У меня все еще был шанс спастись — я мог просто последовать за Строговым. Не так изящно и грациозно выпрыгнуть, словно обезьяна, а скорее выпасть, как мешок. Впрочем, имеется ли разница в том, как именно свалить отсюда? Главное, что я смог бы уйти от взрыва.
Однако я поступил иначе.
Вместо того чтобы спасать собственную шкуру, как собственно и должен делать порядочный и уважающий себя колонист, я бросился к замершей, ничего не понимающей Анне. Прямо на бегу я схватил ее и поволок к двери, фактически взвалил на себя, и, не снижая скорости, скорее даже пытаясь ее набрать, бросился к двери, прочь из номера.
Но как бы не был быстр мой рывок, как бы быстро я не отреагировал на звук вылетевшей чеки — времени у меня было мало, и я уже понял, что не успеваю.
Не знаю, как я исхитрился, но на бегу умудрился швырнуть Анну вперед, прямо в дверной проем, попытался выскочить и сам, но не успел. Немного, но не успел.
Грохот, свист, боль в спине, шее, ногах. Адская боль, будто бы в тебя воткнули толстенные иглы, а затем начали их шевелить из стороны в сторону. Или же будто бы гигантские разъяренные птицы вцепились в тебя своими лапами с длинными когтями и рвут плоть, разрывают тело.
Я прямо-таки чувствую, как мое тело пронзают тысячи этих когтей-игл. Боль такая, что ты готов сам себя убить, лишь бы это все закончилось.
И все закончилось. Темнота навалилась на меня, поглотила…
***
Земля мягко толкнула в ноги. Строгов приземлился легко и просто. А что тут прыгать? Второй этаж всего. Годы, проведенные в десантуре, приучили и к более жестким «приземлениям». К примеру, на Алисе, когда пришлось прыгать прямо в воду, причем с высоты нескольких десятков метров. А ведь тогда он был экипирован не в пример тяжелее. Так мало того, что сигать в воду с большой высоты пришлось, так еще и плыть потом к берегу. Тогда это казалось чем-то нереальным. Но и сам Строгов тогда едва вышел из учебки. Затем были другие операции, было сложно, было легко, но он справлялся.
И вот, решил, наконец, спустя несколько десятилетий участия в войнах остепениться и осесть. Выбрал вполне заштатную планетку, которой владела ничем не выделяющаяся на фоне других корпа, обычно выводящая свои планеты до уровня аграрных и на этом останавливающаяся.
Все начиналось просто великолепно — пару лет в гарнизоне, получение в качестве премии земли, постройка на собранные за много лет службы сбережения небольшого ранчо или даже деревушки и воплощение в жизнь собственной мечты — построение общества таким, каким он его видел сам. Пусть и в пределах всего одной деревни.
Строгов планировал ввести нормы и идеи, которые существовали на его родной планете, его родине. Однако хотел устранить все те недочеты, которые там были. Например, вот эта вот «коллективность», эти собрания, порицание всем коллективом «виновника торжества» или глупое усреднение всех под одну гребенку.
Работаешь больше других? Хочешь большего комфорта? Почему нет — стремление, а главное твои результаты и достижения должны идти на благо, должны помогать достичь желаемого. А не так, как случилось у него — «скромнее надо быть», «зачем оно тебе»? Строгов хоть и был ярым приверженцем идей Маркса, однако видел в них слабые места, которые не хотели признавать другие. Идея — как механизм. Он может быть совершенен, но это не значит, что его нельзя улучшить, модифицировать. Всегда есть что-то, что можно изменить, заставить это работать быстрее, эффективнее или, как считал сам Строгов, «правильно».
