Повернув кран, Джулия опускает сведённые ладони под ледяную струю, наблюдая за тем, как вода наполняет руки, стекая между пальцев. Это помогает ей успокоиться. После чего девушка наклоняется вперёд и умывает лицо. Соприкоснувшаяся прохлада с кожей позволяет отогнать тревогу и смыть остатки сна. Подняв взгляд на собственное отражение, Джулия принимается внимательно его рассматривать. Пара царапин на лбу, щеке, подбородке, уставшие глаза, кулон на шее, растрёпанный вид… Стоп. Кулон.
Только сейчас Джулия заметила, что все эти дни на ней было незнакомое украшение. Откуда оно? Взяв в руку кулон, она принялась его разглядывать, не снимая с шеи. Эта была витая ракушка чёрного цвета, она была настолько плотной и твёрдой, что складывалось ощущение, будто она сделана из камня.
Немного помедлив, девушка осторожно развязала узелок и сняла кулон. Положив его в ладонь, она принялась рассматривать украшение. На нём не было никаких опознавательных знаков: ни марки магазина, ни имени прежнего владельца, абсолютно ничего. В попытках вспомнить, где она его нашла, ей удалось выудить образ женщины и её слова:
– Я хочу подарить тебе его на память. Может быть, ты посмотришь на него и сможешь вспомнить меня.
Ноги Джулии подкосились, она почувствовала головокружение и слабость, из-за чего ей пришлось сесть на пол, одной рукой опираясь об стену. Воспоминания потоком полились на неё, заполняя пробелы. Было сложно поверить, что эти воспоминания являются подлинными, и что Осхория действительно существует.
Посмотрев ещё раз на кулон, Джулия вспомнила, с какой загадочность говорила Томиса, когда речь заходила о воспоминаниях девушки и возможности их сохранения. «Она знала», – крутилось в голове девушки. – «Она знала, что я смогу всё вспомнить».
– Всё получилось, – полушёпотом произнесла Джулия, обращаясь к Томисе. – Жаль, что ты этого не узнаешь. – В голосе девушки прозвучала печаль. Ей было грустно от мысли, что задуманный план нимфы сработал, но та об этом никогда не узнает. И что делать теперь с вернувшимися воспоминаниями, она не знала. Кто ей поверит? Да и что она сможет сказать? «Мам, пап, я три дня пробыла в мире магических существ, но на Земле прошло три года», – после такой фразы проживание и питание в психиатрическом отделении ей обеспечено.
Взгляд Джулии опустился на трясущие руки, что отказывались ей подчиняться. Девушка попыталась повесить кулон обратно на шею, но её пальцы онемели и, казалось, сильно распухли, из-за чего завязать простой узел оказалось непосильной задачей. Сделав несколько попыток, Джулия обронила украшение на пол. Тяжело вздохнув, она резко наклонилась вперёд, протягивая руку. Это простое движение отозвалось болью в животе, а перед глазами всё потемнело.
Замерев в одной позе, девушка попыталась проморгаться, ожидая, когда пелена спадёт. Но вместо этого ей становилось только хуже: звуки, доносившиеся с улицы, становились менее отчетливыми, а тошнота стала усиливаться.
– Джулия, ты слышишь меня? – Голос матери звучал совсем тихо, и произнесённые ею слова едва можно было разобрать.
– Гарольд, ты вызвал скорую помощь? – Голос Эмилии дрожал от паники, она едва могла контролировать свои чувства и действия. В её голове крутилось множество мыслей, они как пчелиный рой зудели у самого уха, стремясь ужалить как можно сильнее. Ей было безумно страшно за свою дочь, она ведь только вернулась домой. А это неизвестное исчезновение? Кто знает, что случилось с её бедной девочкой за это время? Эмилия даже не хотела думать о том, какие ужасы пришлось пережить её дочери.
– Да, они скоро должны приехать. Рикад ждёт их внизу. – В голосе отца проскальзывала нервозность, которую он сдерживал всеми силами, чтобы не напугать свою жену ещё больше.
– Всё хорошо. Мне не нужна помощь, – сдавлено отозвалась Джулия, приоткрыв глаза и пытаясь сесть на пол. Но, почувствовав очередной прилив тошноты, вернулась в исходное положение, закрывая ладонью рот, словно этот жест мог облегчить её мучения.
Подхватив на руки дочь, Гаральд помог ей подвинуться ближе к унитазу, поднимая стульчак. Джулия открыла рот, чтобы сказать, что ей это совсем не нужно, и она чувствует себя прекрасно, но вместо слов из неё полилась смесь вчерашнего ужина и чего-то ещё. Она ощущала, как её гланды и горло раздражаются от обилия рвоты, а вкусовые рецепторы сходят с ума от привкуса кислятины. Невольно по щекам девушки побежали слёзы.
– Ничего-ничего, всё хорошо, – придерживая волосы дочери, прошептал Гарольд. После того, как рвотный рефлекс закончился, и Джулия стала надрывисто дышать, он помог ей подняться на ноги и дойти до раковины.
Девушка наклонилась вперёд, позволяя отцу умыть её лицо холодной водой. Она чувствовала, как шершавые, мозолистые ладони трут нежную кожу, вызывая болевые ощущения. Но особого выбора не было, поэтому она молча терпела, пока процедура не закончится, и её не уложат в постель.
Когда Джулия оказалась в своей кровати, на лестнице послышались тяжелые шаги и несколько более лёгких. Вскоре на пороге появился Рикард, а сразу за ним стояли два медика – мужчина и женщина, что поздоровались бесцветными голосами и сразу направились к пациентке.
– Что произошло? – поставив сумку на пол, спросил мужчина.
– Я зашла в комнату дочери, чтобы позвать её на завтрак, и обнаружила её, лежащую на полу без сознания, – всхлипывая, отозвалась Эмилия.
Мужчина бросил короткий взгляд в сторону женщины, его лицо выглядело чрезмерно серьёзным, а морщина, пролегающая между бровей, добавляла его образу мрачности.
– А что девушка скажет? – сев на край кровати, он стал проверять её зрачки, направляя прямо в глаза маленький фонарик. – Говорить можешь?
– Да. – Голос Джулии прозвучал немного сдавлено и хрипло. – Я наклонилась, и мне стало плохо.
– Наркотики, алкоголь, голодание?
– Что Вы? Нет, – возмущенно произнесла Эмилия, чем заставила доктора повернуться к ней. Его взгляд так и говорил: «я не Вас спрашиваю», а хмурость на лице мужчины, сделала этот жест весьма грубым и неприятным.
– Нет, ничего из перечисленного, – отозвалась Джулия. – Меня только вчера выписали из больницы. Я несколько дней провела в коме и не помню последние три года. – С каждым произнесённым словом голос девушки звучал всё тише и тише. Ей казалось, что само по себе предложение звучит довольно глупо. «Я не знаю, что со мной было и как это произошло», – вот её ответ на большинство вопросов врачей. А с учётом того, что она вспомнила, данная фраза звучала ещё глупее. Теперь ей казалось, что все люди знают, что она лжёт, и никто ей не верит.
– Когда Вас выписывали, все анализы были в норме? – Убрав фонарик в сумку, мужчина достал тонометр, натянул рукав аппарата на предплечье пациентки и принялся мерить давление.
– Да, – коротко ответила девушка.
– Давление у вас нормальное, а пульс немного завышен, – убирая обратно тонометр в сумку, произнёс доктор. – А сейчас садитесь, мне нужно Вас послушать. – Эмилия помогла дочери сесть, придерживая её обеими руками.
