Это дело останется надолго в памяти не только этого племени, но и всей Чечни. По неравенству сил, по затруднениям местности, стремительности удара и по его урону для неприятеля дело это одно из самых блистательных и славных кавалерийских атак на Кавказе. Князь Воронцов, отдавая полную справедливость и изъявляя признательность генерал-майору Ильинскому за распорядительность, считает долгом благодарить всех офицеров и нижних чинов, бывших в бою, но в особенности храброго полковника Слепцова и храбрых сунженских казаков, которые стали грозой Чечни и служат самым твердым оплотом.
Государь император в ознаменование особенного монаршего благоволения к 1 -му Сунженскому линейному казачьему полку за мужество и храбрость во многих делах против непокорных горцев всемилостивейше пожаловал знамя этому полку с надписью: «За отличные подвиги при покорении Малой Чечни в 1849 году». Храбрый же полковой командир всемилостивейше пожалован кавалером ордена Св. Георгия IV степени, и, кроме того, выданные Слепцову заимообразно из казенных сумм 5000 руб. сняты с него высочайшим повелением 5 января 1850 г. в награду за усердную и полезную службу и за отличные подвиги, оказанные им в неоднократных делах против горцев и в особенности при покорении Малой Чечни. В первую половину 1850 г. Слепцов ознаменовывает себя целым рядом новых замечательных дел, но самым выдающимся его подвигом, прогремевшим на весь Кавказ, является взятие им со своим Сунженским полком Шалинского окопа. Прорубленная просека зимой 1849 и 1850 гг. от крепости Воздвиженской к Шалинской поляне сильно встревожила Шамиля, так как открыла доступ для наших войск в его резиденцию - аул Ведено и отнимала у жителей Большой Чечни Шалинскую поляну, считавшуюся житницей всей Большой Чечни и Дагестана. Чтобы успокоить жителей и преградить вход к местопребыванию своему, Шамиль весной 1850 г. устроил при выходе из просеки целую укрепленную линию в 4’Л версты, пересекая эту новую дорогу и лес по обеим ее сторонам. Ров перед фронтом укрепление имел до 3’Л сажени глубины, около 2’Л сажени ширины и наполнялся водой из реки Шали. Бруствер был 14 футов высотой, состоял из щебня, перемешанного с утрамбованной землей. На кроне поставлены были туры, наполненные землей с щебнем, и образовали сплошную массу, которую нельзя было разрушить артиллерией: между турами были проделаны амбразуры для ружейного огня. Левый фланг был обеспечен против обходов валов тенальным фронтом, вдававшимся в лес более нежели на половину версты, а на оконечности его был возведен редут наиба Талгика с помещением для значительного гарнизона и лошадей кавалерии.
За этим грозным окопом Шамиль думал быть в безопасности от наших нападений, но расчеты его оказались ошибочными. При самом начале работ генерал-майор Козловский сделал удачное движение и разрушил часть из возводимого укрепления; но впоследствии они его восстановили и усилили новыми верхами, которые, однако, не могли задержать отважных сунженцев с храбрым их начальником. Укрепление охранялось большими караулами и толпами прибывших из Дагестана, а другая часть их направилась против генерал-майора Козловского, который прорубал просеку из укрепления Куринского к Мичику. Чтобы ослабить сопротивление неприятеля, генерал-майор Козловский просил генерал-майора Ильинского произвести диверсию со стороны Верхне-Сунженской линии. Генерал Ильинский поручил это дело известному по своей предприимчивости и постоянным успехам полковнику Слепцову, и последний решился овладеть Шамилинским укреплением, хорошо рассчитывая, что атака эта непременно привлечет неприятеля, собравшегося на Мичике. Для этого отважного предприятия требовалось снять приблизительно на 5 дней все кавалерийские резервы с Сунжи, несмотря на то что против Сунженской линии, с целью ее тревожить и волновать покорившихся галашевцев и карабулаков, находились сильные сборища чеченцев. Поэтому необходимо было ввести неприятеля в заблуждение выбором пункта для ложной атаки.
Слепцов с этим намерением сосредоточил особый летучий отряд на реке Ассе, как будто для набега в горную часть Малой Чечни, а в ночь с 20 на 21 августа скрытно протянул его в станицу Михайловскую и окольными путями двинулся к крепости Грозной с 7 ротами пехоты, 700 казаками, 230 милиционерами, 2 орудиями и ракетной командой.
С рассветом 21 августа колонна дошла до кургана Трех братьев, развернула значки и быстро скрылась в трущобах около Алхан-юрта, а пехота, утомленная этим маршем, была возвращена в станицу Михайловскую. Неприятель, собранный в Малой Чечне и обманутый этим движением, думая, что нападение будет произведено на одно из ущелий между Гойтой и Фортангой, разошелся по домам, в страхе ожидая появления отряда в своих аулах. В 11 часов ночи Слепцов, никем не замеченный, переправился через Сунжу и Мартань, прибыл в скрытное место близ Хан-Кальского ущелья, где дал короткий отдых. Сюда прибыли к нему на подкрепление три роты пехоты и сотня дунайских казаков. На рассвете 22 августа отряд переправился через Аргунь и 5 ее рукавов и здесь уже был обнаружен неприятельскими пикетами, которые распространили тревогу по Чечне и завязали перестрелку. В 6 часов утра они были уже в 2 верстах от укрепленного вала, занятого 500 горцами при одном орудии под предводительством наибов: Тилгока и Лабазона. Не теряя времени, Слепцов расположил кавалерию перед укреплением, послал есаула Предимирова с двумя сотнями и частью ракетной команды к левому флангу, чтобы завязать перестрелку и отвлечь внимание чеченцев, а сам лично повел пехоту против правого фланга.
Атака была встречена с песнями мюридов и сильным огнем, но роты смело ринулись на штурм и овладели этой частью укрепления. Оставив роту на занятом месте, Слепцов все остальные роты отправил к левому флангу, где они были встречены убийственным огнем неприятеля и пушечными выстрелами из сомкнутого укрепления Талгик. Усилия их оказались тщетными, потому что есаул Предимиров бросился со спешенными казаками на приступ и горцы, атакованные с двух сторон, бежали в лес, увезя заблаговременно орудие. В то же время остальная кавалерия двинулась прямо к фронту бруствера, перелезла через ров и начала заваливать его раскиданными турами и землей, так что через час времени был устроен удобный въезд в укрепление.
В 10 часов отряд был подкреплен колонной пехоты из Воздвиженской, которая занялась разрушением укрепления. Между тем пушечные выстрелы на Шалинской поляне распространили тревогу по Чечне, начали собираться партии, которые, засев в лесу, завязали жаркую перестрелку с пехотой, занимавшей оба фланга укрепления, а главная масса горцев до 2500 человек при одном орудии расположилась в 800 саженях от нашей позиции, открыв орудийный огонь. Чтобы наказать дерзость горцев, Слепцов немедленно построил всю кавалерию в две колонны и двинул ее в атаку. Несмотря на меткий огонь, бой был непродолжителен: едва блеснули шашки храбрых сунженских казаков, как толпа чеченцев, не выдержав удара, разбежалась, и кавалерия их гнала на расстоянии 10 верст. Усталость лошадей заставила прекратить преследование, и когда кавалерия с песнями возвратилась в укрепление, то перестрелка совсем прекратилась. К 3 часам дня дело было кончено, в это время прибыла из укрепления Воздвиженское колонна с генерал -майором бароном Меллер-Закомельским и приступила к разрушению укрепления. К вечеру все возвратились в Воздвиженское, и на другой день Слепцов возвратился на Сунжу. В этом столь блистательном набеге, одном из отважнейших кавалерийских дел на Кавказе, все распоряжения Слепцова были так хорошо рассчитаны и удар казаков был так решителен и быстр, что неприятель не успел опомниться. Оттого потери с нашей стороны были весьма незначительны. Урон чеченцев был весьма велик, и сам защитник укрепления наиб Талгик был ранен.
