Отвисшая челюсть была мне наградой за пламенную речь. Клара Цеткин мной бы гордилась. Или она была не феминисткой, а кем-то еще? Вот беда, не помню… и Википедии под рукой нет. Эх-х!
Так. А теперь боком, боком к двери. А то поймает и поцелует. И будут мозги, как у той лягушки. Не сказочной, а обыкновенной, болотной.
— Ну за что же мне такое? Девушка, одетая как мужчина! Я должен был понимать, что это — не только внешнее…
Я почувствовала, что обиделась. Дома меня никто и никогда не упрекал в недостатке женственности. А для этого женственность — синоним покладистости. Во всех смыслах. Переживет!
Вот поцеловать на прощанье или не надо?
Наверное, не стоит…
Глава 11
Побег может стать дорогим удовольствием, но, согласись, иногда сбежать так же необходимо, как дышать.
Дж. Кэрролл
Наступил следующий за лидамом месяц — миарэл. У нас бы это соответствовало началу мая, но тут климат казался мягче, и шло уже настоящее лето. Я спала с тюрбаном из полотенца на голове, поверх которого нахлобучивала кастрюлю. Счастья это не добавляло, но больше по ночам меня никто не тревожил. Хотя, может быть, не тревожили бы и так. Один раз в таком виде, когда я по какой-то надобности высунулась в коридор, меня узрел К-2. Пришлось объяснить, что мне стали сниться странные, беспокойные, как бы чужие сны, а кастрюля от этого защищает, как ширма-экран от огня камина в гостиной. В таких терминах Корэнус проблему понял и обещал аккуратно узнать, что сможет. Вообще мне нравилось жить в его доме. Нам было легко и комфортно друг с другом. Да к тому же я иногда подметала, протерла все окна, что-то готовила и даже безропотно мыла посуду.
Я научилась худо-бедно читать. Купленную для меня книгу местных сказок мы одолели. Я все надеялась встретить в ней то самое «эриналэ», чтобы расспросить о нем К-2, но ничего похожего не попадалось. Девиц спасали, целовали, куда-то увозили… и в общем-то на том все и заканчивалось. Про свадьбу не говорилось ни слова. Брачные обычаи Аризенты по-прежнему были для меня окутаны тайной.
Кузнец оказался весьма деловым товарищем. Три дня назад мы опробовали уже вторую модель мясорубки, и я признала ее пригодной. Решили корпус отливать из бронзы, местного мельхиора или чугуна — посмотрим, как это будет выглядеть, и выберем лучший вариант. При надобности станем лудить или покрывать серебром. Наша задача — сделать механизм престижным, чтобы покупатель понимал, за что платит, и мог покупкой гордиться.
На глазах у изумленных мужчин я запихала в чудо-агрегат мясо, лук-репку, чеснок, черствый белый хлеб, пропитанный молоком. Прокрутила два раза. Добавила соль, перец, кипяченое молоко, яйца. Промешала. Получилась целая кастрюля настоящего фарша. Объяснила, что он будет хорошо стоять на холоде, ибо с луком. А часть тут же обваляла в тертых сухарях и пожарила — поддерживать огонь нужной температуры в печке я уже наловчилась. Результат кулинарного эксперимента пошел на ура. Отлично! Можно открывать торговлю.
Шампуры вместе с мангалами и рецептом нового блюда шли по такой цене, что все затраты уже окупились. Что забавно, местные обитатели холма, до которых дошел слух о новом ястве для пикников на свежем воздухе, стали заказывать шампуры с гербами дюжинами в расчете на количество гостей, которое обычно присутствовало на приемах. Похоже, мы вошли в моду.
Терки с горками аккуратно наструганных овощей рядом тоже пользовались успехом. До этого я никогда не видела терку с гербом на серебряной ручке. Выглядело забавно.
Вчера кузнец принес нам кошель с двумя десятками золотых. И это — самое начало, меньше чем за один месяц! Я, улыбаясь, отделила от кучки четыре и подвинула их к профессору. Тот засмеялся и взял, сказав, что закупит бумаги побольше. Тут же мы обсудили идею — нельзя ли как-то наладить выпуск карандашей и той самой линованной бумаги. Графит был в Аризенте известен и недорог, как заключать круглый грифель в склеенный из двух половинок деревянный корпус, я знала… вот только помнилось смутно, что к графиту положено что-то добавлять, чтобы карандаш не царапал бумагу, а мягко писал. Но что? Убейте, не помню. И с линованной бумагой было неясно, что делать. Представлялось, что лист стоит прокатать между красящими валиками. Если тут красят так ткани или печатают книги — можно уточнить технологию. Если не красят и не печатают — заняться и этим и решить все скопом.
Два дня в неделю я проводила в мастерской Борадиса. Мы мастерили шестеренки, первый в истории Аризенты роликоподшипник и клепали из звеньев велосипедную цепь. Кузнец был очарован.
Два охламона-студиозуса окопались на нашем заднем дворе. Иногда я их подкармливала, иногда просила что-то сделать — сначала по мелочи, а потом стала доверять закупки на рынке или ходила вместе с ними по городу. Один раз, когда мы втроем шли по улице, мне показалось, что впереди мелькнула высокая темноволосая фигура. Я шарахнулась в переулок, как черт от ладана. Да, мне нравился Арвис, меня к нему тянуло, можно даже сказать — я влюбилась. Но рядом с тем, насколько мне сейчас было интересно жить, это ничего не значило. Я бы теперь не смогла сидеть в четырех стенах в ожидании «господина и повелителя». А потому каждый вечер надевала на голову сначала кастрюлю, потом более удобный круглый котелок, найденный в чулане, и, наконец, изготовленный для меня Борадисом шлем в мелких дырочках. Кстати, мы наладили еще и выпуск дуршлагов — их почему-то тут тоже еще не придумали.
Я оформила завещание на случай, если вдруг снова провалюсь куда-нибудь, отписав свою долю в деле Борадиса К-2. Тот отмахивался… но я объяснила, что, когда выходила в последний раз из своего дома, тоже ни о чем таком не помышляла. Хихикнула про себя, уж точно не о массовом выпуске мясорубок в соседнем измерении.
Освоив язык достаточно, полезла в учебники. Ага, вот примерно так я себе и представляла семнадцатый век. Или начало восемнадцатого. Парусные суда, громоотводы, черный порох. А вот нормального ручного огнестрельного оружия тут вроде бы не было. Решила, что про нарезку на стволах говорить не стану, сколько бы денег ни сулили. Расскажу, только если новой родине будет грозить война. Не иначе.
Час в день пришлось посвятить еще одному, совершенно неожиданному занятию — верховой езде. Все состоятельные персоны имели свои конюшни, причем ездить предпочитали не в каретах, а верхом. Быстрее, маневреннее, меньше трясет. При университете конюшня была. Профессор договорился об обучении племянницы, а Лириад гонял лошадь со мной на спине по кругу на корде, следя за посадкой и обучая управлению. Делал он это не просто так, а за небольшую привилегию помогать мне, когда я спрыгивала с седла. Парень подхватывал меня в полете и плавно опускал на землю, прижимая к себе. Руки на несколько лишних секунд задерживались на талии, но я не возражала — гибкий высокий смешливый шатен мне нравился. Один раз он попробовал меня поцеловать, но я шарахнулась так, что напугала мою гнедую Звездочку. Была уверенность, что получи я поцелуй — и Арвис об этом сразу же узнает. Уж если два месяца обещала ни-ни, надо держать слово. А вот потом я свободна!
