Встал. Молча отряхнулся. Посмотрел на меня. На Борадиса, нежно прижимающего к груди волосатыми лапищами велосипед. Я напряглась — сейчас как запретит производить опасные для жизни агрегаты! Вместо этого Арвис прищурился на меня:
— Едет легко, падает еще легче. Что делать будем?
— Вариантов два, — в том же тоне отозвалась я. — Либо сделать третье колесо с потерей маневренности, либо все же сообразить, как устроены тормоза. А ездить учиться надо!
Идеально, конечно, было бы, чтобы он рассмеялся. Нет, остался серьезным. И фиг поймешь, о чем думает. Просто кивнул и отвернулся.
Я наконец поняла, как надо вести дела с кузнецом. Мне не нужно говорить ему, как что-то делать. Мне достаточно сказать, что должно быть сделано. У него есть практический опыт и знание и работы, и инструментов, а у меня только книжные странички шелестят в голове. Я понимала, как делается болт при помощи станка. А он сообразил, как делать это, зажав штырь будущего болта в тисках, при помощи фиговины из стали с нарезкой и одного подмастерья. Станка это не отменяло, но до отладки там было пилить и пилить. А подмастерье был готов вертеть железяки, проникаясь мудростью патрона, с утра до вечера. Поднапрягшись, я вспомнила название — плашка. Вообще, похоже, Борадис был натурой увлекающейся, и теперь все, что можно было нарезать, радовало глаз свежей резьбой. После этого новой забавой стало высверливание дырок соответствующего диаметра. Тоже, разумеется, с резьбой…
Так. Кстати. Пока дело не дошло до эксклюзивных болтов с позолотой и гербами… Дернула за один рукав Арвиса, за другой Борадиса и втолковала обоим важность стандартов. Вот пусть кузнец определит десяток самых нужных диаметров, от них и будем плясать. А Арвис поставит на это дело визу. Надо будет — поправим. Но это лучше, чем неразбериха и беспредел.
Осчастливив напоследок мужчин русской народной мудростью, что шуруп, забитый молотком, держит лучше, чем гвоздь, закрученный отверткой, перешла к выяснению того, откуда они тут берут компасы. И волочат ли проволоку. И есть ли тут где-нибудь поблизости месторождение железной руды. И медной. И ковал ли кузнец полосу металла, ориентировав ее с севера на юг. Да, а как насчет каучука — застывшего сока лиан с южных островов — есть у них такое? Вот удача — есть! Используется для забав — мячи делают. Ну, забавники, если флот тут силен, закладывайте плантации, или как там этот каучук растят — мне он нужен для велосипедов и не только! Хочу трусы с нормальной резинкой, а не на тесемочках! Последнего, правда, я вслух произносить не стала.
По ходу дела мы еще и согласовали стандарт железнодорожной колеи. Каким он должен быть, я помнила смутно. Прикинула — по памяти казалось, что метра полтора. «А что такое метр?» — тут же спросил Арвис. Хороший вопрос. Ведь не покажешь руками — вот стока! Что тут есть эталонного? Ясно, что не длина волны при распаде чего-то там… Единственным эталоном оказалась я сама — один метр шестьдесят восемь сантиметров, о чем я и сообщила озадаченным Арвису и кузнецу. Значит, с метром разберемся позже. Пока без обуви ставим меня к стенке, делаем засечку по росту. Сделали? Теперь растопыриваю руку — от конца большого пальца до ногтя безымянного примерно сантиметров восемнадцать. Как раз! Засекли. Кстати, а сами-то они в чем длину мерят? Лиэрат? Локоть, что ли? Так пусть возьмут три локтя и сравнят с тем, что на стенке нарисовано. Ага, чуть меньше? Ну, тоже пойдет. Зато вменяемая и запоминабельная ширина колеи. Точнее, просвета от рельса до рельса. А для вагонеток в шахте, где колея должна быть уже, можно делать два этих самых лиэрата.
Теперь по рельсам. Вроде как наши ржавеют. Значит, это не нержавеющая сталь. Но что-то хорошее, иначе нагрузки не потянет. И еще — нужна же насыпь! Просто на землю шпалы не кладут. То есть для прокладки железных дорог по стране нужны карьеры и каменоломни, где можно брать гравий. Дома тут каменные, то есть камни где-то есть. И с деревом на шпалы вроде проблем нет. Только надо их чем-то пропитывать, чтобы не гнили. Почему в голове вертится слово креозот? Уставилась на Арвиса — если займемся этим всерьез, нужна будет команда хороших химиков. А то я нахимичу, мало не покажется! Ведь свои корабли они как-то защищают от гнили? Вот пусть позаботятся и о шпалах.
От Борадиса мы вышли уже на закате. Похоже, у меня появился госзаказ на телеграфное сообщение и железные дороги. Еще немножко, и почувствую себя магнатом. Смешно.
— И ты каждый день вот так? — поинтересовался Арвис.
— Сегодня еще в мастерскую к Нариали забежать хотела, но уже поздно, — отозвалась я. — Мы затеяли пошив женских плащей с капюшонами в духе «мадам Бонасье» и мужских курток с кучей карманов. Тоже с капюшоном. Отстегивающимся. Посмотрим, как пойдет. Вещи заведомо удобные и качественные, но для местных несколько непривычные.
— Что такое мадамбонасэ? И да, куртку — если, конечно, она мне понравится — могу носить.
— Так звали девушку, которая носила такой плащ поверх платья, — не стала вдаваться в подробности я. — А с курткой можно так. Как у тебя будет время, зайдем, тебя обмерим и сошьем из ткани, которую сам выберешь. Хорошо?
— Можно завтра, — кивнул брюнет. — Кстати, об одежде. Предлагаю сделать крюк до Дубовой улицы — тут переулками недалеко. Идти в таком виде через город… — покосился на драную штанину и полуоторванный рукав.
Жертва промышленной революции, ага.
— Знаешь, ты иди, а я попрошу, чтобы меня проводил домой кто-нибудь из сыновей Борадиса. Что я тебя гонять туда-сюда буду?
— Ты не хочешь, чтобы я тебя проводил?
— Да, не хочу лишний раз тебя утруждать.
— Значит, прогоняешь…
Вообще-то он был прав. Я боялась, что проводы перейдут в посиделки за чаем, а там уже темно и возвращаться будет поздно. Хватит с меня того, что сегодня всю ночь чертовщина снилась. Зачем мне это? У этого высокого широкоплечего красавца своя жизнь, у меня — своя. Он — маэллт, а я — студентка-попаданка. Этакий Вовка в юбке в тридевятом царстве. Вот и думать мне полагается о корыте, а не о местной инкарнации Ивана-царевича.
— Арвис, доброго тебе вечера и до свидания! — И, повернувшись, снова постучалась в ворота кузнеца.
К-2 слегка удивился, что я пришла в компании юного, но плечистого Ибриэса — младшего сына кузнеца, но задавать вопросов не стал. А я сделала себе бутерброд, налила чаю, зажгла свечу, забралась с ногами в кресло в кабинете и начала зубрить новые слова. Перед сном еще приму душ, и совсем хорошо будет.
А еще у меня теперь есть подушка с его запахом.
Глава 16
Когда некому отдаться — женщина полностью отдается работе.
На следующий день Арвис не появился. И на послеследующий тоже. В раздражении я приголубила Лириада лейкой, попутно выплеснув ему за шиворот литра три воды. За что — объяснять не стала. Если не дурак, сам поймет. А если дурак, то и объяснять бесполезно.
Спала я плохо, крутилась в кровати, как ужаленный ужицей уж из скороговорки — все мне чего-то не хватало. С досады отправила наволочку с Арвисовой подушки в стирку, чтоб не было соблазна носом тыкаться. Потом пожалела, всплакнула, рассердилась на саму себя, списала все на ПМС и выкинула из головы напрочь. А на следующий день проснулась со схемой велосипедных тормозов в голове. И чего, спрашивается, тупила? Ничего же сложного. Ручка на руле, тянущая жесткий тросик, два конца которого прикреплены к колодкам, прикрученным к маленьким рычагам по обеим сторонам заднего колеса. Нажал на ручку — потянул тросик — колодки стиснули обод. Отпустил — езжай дальше. Довести это до ума — дело техники и Борадиса.
