Я, как сова, захлопала глазами, пытаясь осознать сказанное. Вот и вся тайна: залетели, значит, женаты. Но неужели не бывает осечек? Например, чтобы один парень обрюхатил двух девиц?
— Не бывает. Мы живем так уже несколько сотен лет, и пока проколов не случалось. Но, — я почувствовала грусть Арвиса, — есть оборотная сторона. Рождаемость у нас заметно ниже, чем в той же Талисии.
— А как же приезжие? — удивилась я. В хорошо живущую страну всегда кто-то пытается переселиться. Экономическая эмиграция, так сказать.
— Все, рожденные в наших границах, кем бы ни были их родители, живут так.
Ага. То есть если я останусь тут, моих детей это тоже коснется.
— А подходящая пара… они как, сразу? Ведь бывает, что ребенка нет год или два… А если юноша и девушка расстанутся за это время?
— Если им хорошо вместе — то зачем расставаться? — удивился Арвис. — Ну, и обычно это вопрос трех-четырех месяцев, не больше.
Упс! Выходит, если я подхожу Арвису, то к весне точно окажусь беременной?!
— А ты не хочешь ребенка от меня?
Я приподнялась на локте, разглядывая в полутьме его лицо. Думать надо серьезно. Ну, если по порядку, то так. Хочу ли я в принципе детей? Да, хочу! Хотела ли бы я, чтобы их отцом стал он? Дурацкий вопрос. На лицо наползла улыбка от уха да уха, а в животе проснулась моя саламандра. Именно он. Хочу!
Плечо маэллта подо мной расслабилось, он с облегченьем вздохнул.
— Не спеши радоваться! — сообщила ему я. — Я пока не рвусь рожать. Рано! Хочу сначала доучиться! И еще — если будет война, подумай, каково мне будет с животом или грудничком на руках? И какая судьба может ждать этого ребенка?
Плечо снова закаменело.
— Значит, мой ответ такой. Детей от тебя я хочу, но лучше бы, чтобы это было, когда я доучусь, а тучи на горизонте рассеются. Хотя бы немного. Подумай сам — мне предстоит по мере сил помогать вам с братом. А какой от меня прок, если я растеряю последние мозги и стану лезть на стенку от гормональных перепадов? И меня будет без конца тошнить? — вспомнила я рассказы подруг о главном ужасе первых месяцев беременности — токсикозе.
Мысли невольно соскользнули еще на одну причину, по которой я не хотела спешить с детьми. Рядом со мной лежала живая мечта о разделенной любви. И я хотела долго, очень долго, без помех каждую ночь быть с ним. Быть его. А чтобы он был моим. Ребенок от любимого — это здорово. Но не сразу же?
— Ну, тут я могу помочь. У маэллтов есть своя магия, обратная сторона целительства — понимаешь? — кажется, Арвиса ход моих мыслей устроил. — Другой вопрос, что с ребенком было бы безопасней. Тогда я был бы железно уверен, что ты останешься здесь, со мной.
Эх-х… значит, все же есть вероятность, что меня унесет назад… Не хочу даже думать о таком!
— Арвис, а расскажи мне про чтение мыслей. Это так у всех целителей и их пациентов?
— Нет, такие особенности строго индивидуальны. Это — только мое. И об этом не знает никто, кроме брата и теперь тебя. Даже мама не в курсе.
М-да. Ответственность, однако. Попаду еще раз в плен — придется и впрямь язык откусывать. Потому что выдавать такое нельзя. Все, проехали, и об этом больше думать тоже не хочу!
— А эриналэ? Что это? Это такое название для тех, у кого есть малыш? Вроде как подходящие друг другу половинки?
— Ну, у простых жителей Аризенты этого нет. Но и это тоже. Если ты — моя эриналэ, то у нас точно могут быть дети. Но тут больше. Ведь ты еще не беременна, мы даже не были вместе, а я твердо уверен в том, что мне нужна именно ты. И никто другой.
Никто другой? Ой! Значит ли это…
— Правильно понимаешь. Я не был ни с кем с того самого дня, как ты цапнула меня за губу, а потом ткнула своей жуткой вилкой. Поверь, для меня это не очень легко, — в голосе звучал смех. — И еще… — смеха уже не было, — я не знал, как для тебя важны такие признания, но теперь понял и готов повторять каждый день: Мариэ, я тебя люблю. Очень люблю. Больше жизни.
Я почувствовала, как таю от счастья. Но потом все-таки спросила:
— А мысленно врать можно?
— Мариэ! — В голосе прозвучала обида. Замолк. Потом продолжил нейтральным тоном: — Практически нет. Надо самому верить в свою ложь. Иначе это будет слышно.
— Вот и хорошо, — ткнулась в него носом. — Тогда я тоже скажу, и ты будешь знать точно, что это — правда! Я тоже люблю тебя, Арвис. Очень-очень!
Зевнула, закинула ему на бедро колено и поняла, что сейчас меня не разбудит не только сажание в муравейник, но и налет космического флота Дарта Вейдера.
Еще успела расслышать вопрос «А кто такой Дарт Вейдер?», вызвать из памяти жуткого типа в черном плаще и страшной маске, уловить смятение Арвиса… и провалилась в сон.
Глава 22
Можно любить даже самых плохих людей, но хорошими они от этого не станут.
Э. Мун
Утром Арвис растолкал меня, заставил лечь на спину и, не обращая внимания на то, что я не одета, стал тыкать пальцами в живот и водить по телу ладонями. В основном по бокам и в районе пупка. Ругнулся сквозь зубы, положив ладони одна на другую недалеко от берцовых костей. Что-то с придатками? Может, я уже и в эриналэ не гожусь?
— Годишься. И что ж ты все время сомневаешься? То в себе, то во мне… Тебе что, ногой сюда въехали?
Да откуда я знаю чем? Я же тогда без сознания была. Так что у меня там? Фаллопиева труба в морской узел завязалась? Ну, пусть развяжет. И, кстати, по поводу труб. Я так и не выяснила, где в том актовом зале, именовавшемся спальней, расположен туалет. И ванна. А надо бы. Потому что сегодня Борадис поедет с ними смотреть, как это все можно привести к евростандартам по-аризентски.
— Гематома у тебя, где не надо. Сейчас помогу рассосаться. С бардаком в голове помочь не в силах — похоже, это врожденное. А дверь в туалет за панелью у платяного шкафа.
И все это совершенно ровным тоном. А сам тоже раздет, только бедра одеялом прикрыты. Посмотрел, куда я уставилась, усмехнулся, поправил одеяло и сдвинул руки вправо. От горячих ладоней по животу разливалось приятное тепло… и возбуждение. Я заерзала, глядя снизу вверх на склонившегося ко мне длинноволосого голубоглазого лекаря. Картинки в уме рисовались такие, что компьютерная мышь покраснела бы. И, самое ужасное, я понимала, что он знает, о чем я думаю. А не думать не получалось.
— Не сердись на себя, — парень лукаво улыбнулся. — Мне нравится ход твоих мыслей. Хотя последнего способа я не знал. Должно быть, интересно побродить по вашему Интернету. И жаль, сейчас мне надо пойти, вымыть руки под проточной водой… а то бы…
Он не договорил. Впрочем, объяснений не требовалось.
Взялся за угол одеяла и подмигнул:
— Хочешь посмотреть или отвернешься?
