Услышав про живот, испуганно сглотнула. Ох, я ж сама попросила его подстраховывать меня от беременности лишь до тех пор, пока он не разберется с предателями. А он уже почти справился. И сделал все тихо и аккуратно, так, что даже осторожный, как лис, кэрт Саир ничего не заподозрил. Ну что, попросить повременить еще? Ведь мы вместе всего месяц. Или же пусть будет, что будет? Зажмурилась. Пусть! Представила себя беременной, в поясе невинности, обхватывающем безразмерный живот по экватору. Аки глобус. Чрево земное, как в «Арапе Петра Великого». Тогда нужны еще и подтяжки, чтобы конструкция не сваливалась. Из цепей. Титановых. Чтоб без автогена не разрезать! Теперь, поймав мою мысль, нервно икнул Арвис.
Через день на утренней проездке лошадь миэны Алиэсты испугалась выскочившего из кустов зайца и понесла. При попытке перепрыгнуть через упавшее дерево конь споткнулся, и миэна вылетела из седла. Лошадь не пострадала… а у несчастной девушки, которую маэллт доставил в дом дяди лично, на руках, оказалась сломана нога. К потерпевшей немедленно слетелся десяток подруг, и потянулись с соболезнованиями кавалеры. Паломничество продолжалось ровно до тех пор, пока пожилая фрейлина из свиты маэллиты Лиэры, посланная за вещами в замок, не наткнулась в шкафу на дневник с крайне любопытными заметками. Которые настолько возмутили пожилую миэну, что она донесла их и до маэллиты, и до остального двора. Все же, при всей свободе нравов, спать одновременно с двумя десятками разных мужчин, да еще и насмехаться над их интимными достоинствами, наивностью и влюбленностью, в Аризенте было не принято. Несколько дворян, не дожидаясь разговора с маэллтом, сами отбыли в свои поместья, оставив письма с извинениями и прошениями об отставке. Еще несколько пошли к Арвису каяться и стучать лбом об пол. С этими ему предстояло разбираться в индивидуальном порядке.
Капитан гвардии, узнавший, что делил свою нежную золотую голубку с Дианом и еще четырьмя лейтенантами, с горя запил и попробовал подать в отставку вместе с подчиненными. Арвис отставку не принял, а отправил гвардию целиком в приграничную крепость. На западную границу. Защищать там было особо нечего, но это дало возможность снять оттуда прежний гарнизон и усилить им одну из восточных цитаделей, заодно сменив сидевшего там ставленника Палэниса. А охрану замка взяло на себя получившее название «Серые альбатросы» новое подразделение, капитаном которого стал вернувшийся из ранней отставки черноволосый лиммэт Чивис. К делу новый капитан подошел серьезно, гоняя подчиненных на плацу и на стрельбище с утра до ночи, и похоже, что скоро «Альбатросы» превратятся в образцовый отряд.
Увы, несчастье, случившееся с племянницей, доконало лиммэта Палэниса. Однажды вечером, после визита посла Талисии, его хватил третий — и последний — удар. Врачи ничего не могли сделать. Торжественные похороны должны были состояться через три дня.
Я понимала, как тяжело дается все это Арвису. И насколько противно ему, целителю и доброму по натуре человеку, творить то, что он сейчас делает. И поддерживала его, как могла. Попутно напоминая, чтобы не забывал каждый день надевать бронежилет.
Арвис улыбался чуть грустно:
— Я защищаю сейчас тебя, маму, брата, наших будущих детей. Наконец, всю Аризенту. Так что не волнуйся, от угрызений совести не помру. Кстати, на похоронах посол Талисии наверняка захочет выразить мне соболезнование, обняв или пожав руки, как у них принято. А я его тихонько подлечу. Должен же я узнать, кем и как он планирует заменить Палэниса? А еще у него в роду есть слабость — больные колени. Если я слегка ускорю наступление неизбежного, думаю, странным это не покажется.
Вообще, мы оба нервничали. Ведь, если не просчитались, то талисийский десант вот-вот должен отплыть к Закатным островам и Зилли — через неделю начнутся зимние шторма. И все зависит от мастерства наших капитанов и удачи — смогут ли они сделать так, чтобы в Талисию не вернулся никто?
Известие о разгроме талисийских транспортов пришло через три дня. Наши девять парусников разнесли шедшие в сопровождении всего двух пушечных кораблей грузовые суда, набитые войсками, в мелкую щепу. И место столкновения было выбрано не случайно — холодное течение поворачивало тут на север, прочь от берега. Так что можно было быть уверенным, что не спасется никто. В моей голове не умещалось — как это так? — вот плыли почти две тысячи человек — и вдруг взяли и неожиданно умерли. Потом подумала, что не успел бы Арвис остановить отплытие нашей эскадры — и погибли бы наши моряки, лишь в чуть меньшем количестве… и успокоилась. Се ля вы, се ля вас.
Небольшой рыбачий шлюп доставил в Риоллею захваченного командующего талисийской эскадры и найденную на его корабле клетку с почтовыми голубями. Арвис решил использовать ситуацию по максимуму. Талисиец с мешком на голове — чтоб не увидел лишнего — даже не понял, что побывал на допросе. А в сторону гор улетела пара голубей, унося известия, что захват Большой Зилли прошел успешно, но Закатные острова еще сопротивляются и отступивший гарнизон даже пытается контратаковать. А потому кэрт Сираб просит прислать пару транспортов с подкреплениями, чтобы раз и навсегда показать наглым аризентцам, кто здесь хозяин.
Расчет оказался верен — из Талисии отплыли еще пять кораблей с живой силой. До суши они не добрались. А потом начались шторма…
Одновременно в Лиорту кружным путем — через южную границу и горы — ушли несколько караванов с теми беженцами, что хотели вернуться в свою страну и продолжить борьбу с захватчиками. Нагруженные так, что только уши торчали, мулы везли крупу, вяленое мясо, медикаменты, теплые вещи, фураж, боеприпасы и оружие. Делалось все в строжайшей тайне. Караваны сопровождали наши люди из созданных отрядов горных егерей.
Арвис был доволен — из мозгов кэрта Саира удалось выяснить, что до следующего миарэла — то есть нашего мая — Аризенте ничего не грозит. Дальнейшее будет зависеть от положения дел в Лиорте и воли шиарда.
Теперь я с тоской вспоминала о тех временах, когда дела ограничивались терками да шампурами, а по вечерам я качалась во дворе в гамаке и скучала.
Сейчас события неслись неуправляемой лавиной, а мы с Арвисом казались парой лыжников, отчаянно удирающих сломя голову и пытающихся не дать снежному валу себя догнать и накрыть.
Борадис припахал к делам еще пару дюжин родственников. Впрочем, это кузнецу не помогло — спал он по четыре-пять часов в сутки и все равно не успевал сделать всего задуманного. Поселившийся у нас в кабинете Марис всерьез заинтересовался химией и старательно штудировал вычитанные мной переводы учебника, которые сделал К-2. Закончив с учебником, упрямый сын кузнеца взялся изучать инструкцию по вулканизации резины и сувенир из другого измерения — отодранные подметки. Потом перешел к экспериментам. Первым успешным итогом стали тонкие куски чего-то, похожего на привычную резину. И ничего, что окраска была серо-бурой и малость неравномерной — я тут же вспомнила, что вот как раз из чего-то такого у нас делают прокладки в кранах. Марис вдохновился моей похвалой и пообещал сотворить мне к весне резиновые сапоги и шины к велосипеду. А я посулила ему раздобыть учебник за следующий класс.