– Зачем тебе этот гигант? – спросила я, мотнув головой в сторону необычного украшения.
– Это дом Сальвадора, – сообщил Арий, и в эту же секунду с ветки вспорхнул черный ворон и приземлился на вытянутую руку хозяина.
От неожиданности я немного подпрыгнула, чем вызвала смешок парня. Он почесал птице под клювом и поднес руку поближе ко мне.
– Сальвадор, познакомься, это Вита, – серьезно произнес Арий.
Ворон каркнул, будто и правда поздоровался. Может, не один Клим умеет разговаривать с животными. Я дернула рукой, изобразив приветствие, и подумала, что выгляжу глупо.
– Давно он у тебя живет? – я подозрительно смотрела на ворона, не решаясь до него дотронуться. Вдруг еще щипнет своим могучим клювом.
– Двенадцать лет.
– Ничего себе. Скоро уже, наверное, поседеет.
– Нет, он еще молоденький. Вороны живут до семидесяти, – рассказал Арий.
– Серьезно? – искренне удивилась я, – Я думала, как обычные птицы. У моей подруги был попугайчик, и он прожил только восемь лет.
– Жалко. А Сальвадор еще всех нас переживет.
Мы устроились за письменным столом под ветвями раскидистого дерева. Я чувствовала себя, как Алиса в стране чудес. Арий достал черные листы бумаги, перья и чернильницу. Затем скинул капюшон и рукой убрал челку назад, открыв лицо полностью. Какой же он все-таки красивый, особенно эти глубокие карие глаза, спрятанные за длинными ресницами. На месте Ария я бы каждый день рисовала автопортреты и любовалась ими.
– Давай потренируем насталик, – предложил парень и продолжил, заметив мое недоумение, – один из почерков арабского письма.
– Так и думала, – я невинно улыбнулась.
Арий аккуратно выводил серебряными чернилами слова из неведомых мне букв и символов. Каждый штрих отличался чистотой и четкостью, словно он писал не пером, а волшебной палочкой. Как завороженная, я следила, как на бумаге появляются причудливые надписи. Юноша был крайне сосредоточенным, казалось, в этот момент для него не существует ничего, кроме листа и чернил. Челка опять упала на лицо, но висела в воздухе и не мешала процессу. Его волосы казались такими мягкими, что мне безумно хотелось их потрогать. Близость юноши плохо на меня влияла, голова сразу заполнялась мистическим туманом, и я не могла ничего делать, только смотреть на Ария.
– Теперь попробуй ты, – одноклассник откинулся немного назад, отдыхая от кропотливой работы.
Я неуверенно взяла в руку перо и макнула в чернильницу. С кончика сразу стали спрыгивать вниз серебряные капли. Едва прикоснулась им до бумаги, как на ней появились некрасивые кляксы.
– Осторожнее, – спокойно попросил Арий.
Попытки повторить то, что написал наставник, не увенчались успехом. Мои уродливые закорючки были далеки от образца, как небо и земля. Юноша внимательно посмотрел на мои старания и нахмурился.
– Не нужно так сильно нажимать, – посоветовал парень, – у тебя получаются не линии, а жирные гусеницы.
Перо Ария вновь оказалось в его руке, и надпись стала еще более ювелирной. Недаром молодой человек имел «отлично» по каллиграфии, в этой области он, правда, был профессионалом. Я же продолжала оставлять на бумаге уродливые каракули.
Одноклассник вдруг резко выпрямился и развернул ко мне корпус. Я почувствовала, как мое лицо стало менять цвет под его пристальным взглядом.
– В чем дело? – Арий попытался заглянуть мне в глаза, которые я старательно пыталась спрятать, – Я вижу, что ты думаешь о чем-то другом.
Что я могла ответить? Что мои мысли лишь о тебе? Смотри, в какую безмозглую слабачку я превратилась? Юноша наклонился ближе и, наконец, поймал мой взгляд.
– Не можешь перестать думать о больничном корпусе? – озвучил догадку парень.
Точно, эта тема поможет мне переключиться. Мозги сразу встали на место, напомнив, о чем я, собственно говоря, должно думать в первую очередь. Во мне вновь загорелся энтузиазм и желание разобраться в туманных делах острова.
– Не могу, – я кивнула, – кстати, где твой отец?
– На совещании в ратуше. По вторникам он всегда приходит поздно.
– Значит, до вечера в доме мы одни?
Арий недоверчиво кивнул, не понимая, к чему я клоню. У меня же были далеко не романтические планы.
– Давай осмотрим его кабинет! – предложила я.
– Удивительно, но он его закрывает, – с сарказмом произнес юноша.
Как же мне не хватает интернета, я бы сразу нашла миллион способов взломать замок. Теперь же пришлось погрузиться в себя, вспоминая все шпионские фильмы, которые мне довелось посмотреть. В итоге мы с Арием нашли скрепку и отвертку и приступили к незаконному проникновению. Произвести взлом оказалось несложно, видимо, Эрнест не предвидел такой ситуации и не стал устанавливать надежные замки. Да и кто бы стал нарушать правила на острове. Кажется, раньше местные жители даже не допускали такой мысли.
Кабинет был заставлен мраморной мебелью, отчего создавалось впечатление, что мы находимся в музее. По обе стороны помещения располагались книжные шкафы, стены были увешаны картинами с изображениями различных символов смерти и потустороннего мира, в обилии были представлены черепа, рогатые существа и прочая нечисть. Большую часть кабинета занимал огромный стол, так же из мрамора. Весил он, наверное, тонну. В целом место выглядело тусклым и безжизненным.
– Никогда сюда не заходил, – рассказал парень, осматривая кабинет, – с отцом мы всегда разговариваем в гостиной.
Какой же низкий уровень развития у любопытства Ария. Мне бы сразу захотелось проникнуть за все закрытые двери. Я велела юноше осмотреть стол, сама стала рыскать по ящикам шкафа. Неудача ждала обоих.
– Честно говоря, даже не представляю, что ты хочешь найти, – признался юноша, разглядывая стопку бумаг, но вдруг нахмурился, – какие странные счета.
Я подошла к однокласснику и тоже изучила его находку. В графе «товар» было написано «люди», далее отображалось количество, затем цена. Это что документ на покупку людей? Какой ужас! Я испуганно посмотрела на Ария, он выглядел таким же ошарашенным.
Взгляд скользнул на книжные стеллажи, и одна неточность сразу заставила меня к ним подойти. На полке стояли громоздкие романы Льва Толстого, целых десять томов «Войны и мира». Однако я точно знала, что их всего четыре. Когда взяла в руки один из последних, увидела, что это вовсе не книга, а папка с досье на разных людей. Некоторые были мне не знакомы, некоторых видела в больничном корпусе. Арий подошел ко мне и заглянул через плечо.
– Это медицинские карты? – спросил юноша.
– Не думаю, – ответила я, пробегая глазами по личным делам каждого, – все они из детских домов и не имеют родственников.
В конце каждого досье была непонятная надпись: «использован/использована» и далее цифра, колеблющаяся от одного до шести. Арий взял первый том «Войны и мира» с полки.
