Здесь царила суматоха, но вполне организованная. Воины вообще редко впадали в панику, особенно, если у них был вождь. Пусть от послов Тайрады и осталось пятеро, это тоже немаленькая сила! И они подняли на поиски отравителя многих воинов Айхонары.
Стараясь не привлекать к себе внимания, схватила пустую корзину, и, прикрываясь ею словно щитом, миновала гостевую. Но позволила себе выдохнуть только тогда, когда оказалась на женской половине. Бросила свою ношу и побежала к Заате, надеясь, что мудрая женщина сможет мне помочь. И объяснить то, что я никак не могла понять.
– Матерь Заата! – не обращая внимания на тех, кто здоровался со мной, я пролетела не один коридор и буквально ворвалась к знающей. – Беда!
Она высыпала в жаровню горсть трав, что держала в руках, и обернулась ко мне.
– Знаю, Раэза, и не могу понять, как ты допустила это, глупая?
Я опустилась на колени перед ней, понимая, что могла все испортить, и отчаянно желая, чтобы знающая сказала – мы может все исправить.
– Хаста Линара пытались отравить.
– Души предков мне уже сказали. Очень вовремя, надо заметить! Вчера им было не до будущего, они говорили о настоящем. И знаешь, Раэза, я боюсь, что это настоящее принесет тебе много боли, – Заата подошла ко мне и положила ладонь на голову. – Зачем ты совершила такую глупость, дочь степи?
– Я… не знаю. Испугалась, что хаст умрет, его ведь велой отравили, а потом лекарство и…
– Ты ведь понимаешь, что твои слова – глупые и никчемные оправдания?
– Понимаю.
– Предки и мать степи просили от тебя иного.
– Знаю.
– Но ты все равно поддалась своим собственным желаниям и взошла на ложе воина, – знающая отошла от меня, и я осмелилась поднять голову.
Она говорила все правильно, верно, но я никак не могла понять, осуждает она или… Хвалит?
– Я опять все сделала неправильно.
– Правильно, – неожиданно засмеялась женщина. – Пусть души предков и не просили этого, но степь сама взяла дело в свои руки! Подумай, Раэза, часто ли ты слышишь степной ветер в эти дни года? А ночью был ураган. Это ли не знак, что пора отринуть старое и идти за новым?
– А наш хаст? Ведь смерть воинов с севера может принести войну.
Я поднялась с колен по жесту Зааты, чувствуя, как болит все тело. Нет, не стоит мне жалеть себя. Что сделано, то сделано. Надеюсь, что мне не придется расплачиваться за свое легкомыслие.
– Мы поговорим с хастом. Я должна передать ему слова степи и ее волю. А ты иди к себе и переоденься, не стоит идти к вождю сразу с чужого ложа.
Я покраснела.
– Матерь Заата, ты сама говорила…
– Раэза, проявить слабость и идти по зову долга – это разные вещи. Ты выбрала второе, прикрывая свои желания первым.
– Ты сказала, что степь…
Но она снова оборвала меня:
– Степь мудра и дала тебе шанс проявить волю! Что ж, надеюсь, ты понесешь от него, будет толк от твоей выходки.
После этих слов оставаться в комнате у знающей уже не хотелось. Поклонилась к ней и вышла. В коридоре замерла. Слезы жгли глаза, но плакать нельзя. Стянула артун с головы, все равно на женской половине нет смысла прятать лицо.
Задумалась. С одной стороны, Заата права, стоит привести себя в порядок, обмыться, стирая с себя запах мужчины, но с другой… Я переживала, что Миха окажется замешана во всю эту историю, а значит, ее нужно найти и спросить. Нет, я не верила, что подруга могла кого-то отравить, до и возможности такой у него просто не могло быть. Но все бывает.
Но сначала забегу к себе, чтобы освежиться, впереди меня ждет очень долгий день.
Зашла в комнату и задвинула засов, чтобы никто не потревожил, скинула прямо на пол одежду. И застонала в голос, увидев на бедрах синяки. Конечно, никто их не увидит, но они есть, как напоминание того, что произошло этой ночью. Напоминание о чудесном, восхитительном мужчине, который подарил невероятное удовольствие, а утром выбросил прочь, словно я – ненужная вещь! Северяне! У них никогда не было чести, они могли обманывать, лгать и… Я подошла к чаше с водой и опустила в нее полотенце, наблюдая, как ткань напитывается водой. А ведь мне будет жаль смывать с кожи следы его поцелуев. Пока они горят на мне, я буду помнить, что степь иногда шутит, даря больше, чем мы можем себе представить.
Влажная прохладная ткань заскользила по груди, повторяя весь путь Линара, спускаясь ниже, очерчивая каждый изгиб.
Какая же я глупая! И слабая. Ведь после всего, после позора и смертей тех, кого даже не знала, после возможности, что скоро в наши дома постучится беда… я все равно хотела увидеть того мужчину, который провел со мной ночь, даже не спросив моего имени.
Горько усмехнулась. Пора умнеть и принимать мир таким, каков он есть, – несправедливым, жестоким, но все равно прекрасным.
Вытерлась мокрой тканью на два раза, пытаясь забыть Линара, но зная, ничего не поможет. И чтобы хоть чуть-чуть приободриться, достала из сундука желтое платье. Такие носят редко, золото – цвет степи и невест. Но сейчас мне хотелось самой себе доказать, что я права. Обернула пояс вокруг талии, защелкнула брошь на плече. Грязный артун затолкала в угол вместе с платьем – потом сожгу их, чтобы забыть все.
Но только взялась за повседневный серый, как из-за двери послышался недовольный голос Зааты:
– Выходи, Раэза. Мы идем к хасту. Будет долгий разговор.
Глава одиннадцатая. Он
Он снова стоял у окна и смотрел на отблески солнца.
Все, к чему Риангар столько шёл, чуть не было разрушено. Столько смертей! И ему придётся доказывать, что это не его воля, не его приказ. Кто-то хочет уничтожить Айхонару, стравливая её с Тайрадой. И если бы не девчонка, им бы это удалось. Потрясающее везение! Или то была воля предков, которые решили наконец-то помочь своим непутевым детям?
Нет, это чей-то злой умысел. Иначе и быть не может.
Тихо кашлянула Заата, привлекая его внимание.
– Риангар, пора принять решение. Или сказать, что делать дальше. Теперь все зависит только от тебя.
Он повернул голову и поймал в зеркале испуганный взгляд девчонки. Зелёные, как сочная, напитанная водой трава. Глубокие и красивые. Но она боится, хоть и поступила единственно верным способом, спасла его и всю Айхонару от позора.
Решение? Какое принять решение, если его загоняют в угол. Линар не стал бы убивать своих людей, он бы выбрал честный поединок и одолел противника в священном бою. Тогда кто? Охир будет поддерживать Айхонару, пока та не падёт, другие – держать нейтралитет. Остаётся Боргайн. Змея, пригревшаяся на камне. Но без доказательств ни один совет не примет обвинений.
– Что молвят предки? – тихо спросил он у знающей.
