– Я слышу тебя.
Заата еще долго говорила правильные вещи, но я никак не могла прогнать чувство, что скоро все рухнет. Оно зудело, ныло, беспокоило меня, никак не хотело уходить. И чем больше Заата вразумляла меня, тем сильнее хотелось сбежать, чтобы скрыться от этого ощущения.
Она ушла, Ниаз принес мне сладкой воды и ушел. Я сидела и смотрела в окно, скрываясь за тонкой занавесью. Люди спешили по своим делам, не зная, какая опасность поджидает их в скором времени. Силы пришли в движение, степь уже не могла ответить на наши вопросы. И никто не знал, что принесет завтрашний день.
– Раэза? – в дверь едва слышно поскреблась Михарна, немало меня этим удивив. – Ты там?
Комнату уже наполнили сумерки, принеся с собой немного прохлады. Я распахнула дверь и огляделась. Миха уже успела переодеться в серый артун и теперь наблюдала за мной с легкомысленным воодушевлением. Большая комната, где обычно было много воинов из приближенных к хасту, сейчас пустовала. Возможно, Заата увела всех за собой, решая свалившиеся из-за черного огня проблемы. Но легкое беспокойство все же выползло на поверхность.
– Что ты здесь делаешь? – спросила у подруги.
– Ох, Раэза, не будь такой серьезной! Я знаю, что хаста сейчас нет и ты тут одна. Вот и пришла к тебе. Идем, тебе стоит прогуляться. На улице поднялся ветерок, он такой нежный и прохладный, самое оно для будущей матери. Ты ведь хочешь, чтобы й тебя родился здоровый сын? Поэтому тебе необходимо гулять! И ни о чем не беспокоиться!
Она права, ведь день взаперти не самое лучшее решение. Сейчас еще не заметно, что я ношу дитя, но потом живот начнет быстро расти, мне будет уже трудно ходить и прогулки станут несбыточной мечтой. Нужно пользоваться возможностями, которые дарует степь!
Я надела артун, выслушав восхищения Михарны о том, что Риангар меня балует, одаривая такими дорогими вещами. Свой ответ не помню, для меня драгоценности и одежды не имели значения. Я хотела, чтобы мой сын родился здоровым и сильным, как его отец, чтобы мы одолели черный огонь и зажили нормально, не беспокоясь, наступит ли завтрашний день.
На половине хаста было тихо. Куда-то исчез весь гомон, что не давал расслабиться днем. Казалось, дом заснул или вымер. Не было даже воинов, что обычно ходили по коридорам, выискивая угрозу.
Все напоминало мне ту ночь, когда чуть было не умер Линар.
От этой мысли по коже пробежал ледяной пот, я замерла и обернулась к подруге.
– Миха, куда мы идем?
– Гулять, – улыбнулась она.
В ее улыбке мне почудилось зло.
– Куда? Ночь, все спят.
– Поверь, спят не все, – тихо засмеялась она. – И кое-кто хочет с тобой поговорить.
– Кто?
– Увидишь! – в ее руке скользнул широкий нож, какой носили охотники, чтобы одним ударом перерезать шею добыче. – Иди!
Она все также улыбалась, вот только теперь мне не казалось, что Михарна зла на меня. Сейчас я отчетливо видела и злобу, и зависть, и ревность, и множество других чувств, что она раньше умело прятала глубоко в душе.
– Зачем? – я все понимала, но надеялась, что она заговорит и отвлечется, дав мне возможность сбежать.
Но Миха лишь теснее прижала нож к моему боку. Я испугалась за сына и застыла, но легкий толчок все же заставил двигаться вперед.
– Не понимаешь? Все всегда доставалось тебе! Да кто ты такая? Служка, девка, рожденная неизвестно от кого! Но Заата носилась с тобой, словно ты – дочь самого хаста! Она учила тебе, берегла, защищала… А я же достойнее! Я красивее! Но почему-то никто не обращал на меня внимания, когда ты была рядом. Ах, Раэза такая умница, такая способная! Отец хотел продать меня купцу третьей женой, даже не воину, а толстому и страшному борову, которому приглянулась молодая девка. Смог бы кто-нибудь продать тебя? Конечно, нет! Риангар распустил свой гарем, щедро заплатив каждой из наложниц своего отца. Они были рабынями, бессловесными тварями, но получили свободу! А я? Неужели я не заслужила даже намека на то, чтобы быть счастливой? И потом, когда на тебя обратил внимание этот северянин… Мы были вместе, но ты опять затмила всех собой! Это несправедливо!
– Миха, что ты такое говоришь…
– А я не права? Раэза, я выбрала себе мужчину! Выбрала того, кто понимает меня! Но ты снова влезла между нами! А я так старалась, чтобы он обратил на меня внимание! Среди этих северят все такие правильные, мне было так тошно, противно. Они улыбались, говорили красивые слова, но все зачем? Чтобы я снова почувствовала себя ничтожеством, – Михарна была безумна, как я раньше этого не замечала? За улыбкой проскальзывали слезы, но злые. – И ты бросила меня там! Одну! Для тебя важнее оказался твой женишок! И как у тебя получилось, сразу два хаста! Еще и ребенок! Ты времени даром не теряла. Ну, ничего, я тоже не так просто, как ты думаешь. Считала, что отобрала моего мужчину? А все не так! Он снова пришел ко мне! И ради нашей любви я готова на многое.
Мы вышли в коридор, что вел во двор, и я замерла. Прямо на полу лежали воины из охраны, те самые, которых я искала, недоумевая, куда они могли деться. На мгновение стало страшно, что если они все мертвы и это опять из-за меня? Но когда я переступала через одного из них, он едва заметно шевельнулся.
Жив. Выдохнула с облегчением. Грудь поднималась в такт дыханию. Он просто спит, но почему?
– У меня не хватило яда на всех, – с досадой произнесла Миха. – Я давно не пополняла запасы трав, пришлось использовать то, что было под рукой. Надеюсь, его это не расстроит.
– Кого? Кого это «его»?
Я остановилась, решив, что больше не буду ей подчиняться. Хватит! Когда-то я считала ее самым близким для меня человеком, а теперь не узнавала. Что с ней произошло? Только ли зависть превратила ее в сумасшедшую?
– Меня.
Если бы я не ожидала чего-то подобного, то могла бы упасть в обморок от напряжения.
Боргайн вышел из тени, словно призрак степи. Я вздрогнула, встретившись с ним взглядом.
– Значит, ты, – прошептала.
– Я, – торжествующе улыбнулся он. Михарна бросилась к нему и обняла, но он отстранил от себя девушку. – Ты говорила, что все будут мертвы.
– У меня не хватило яда, – заглядывая ему в глаза, винвато произнесла она. – Но я подмешала им в еду дурман-траву и сон-траву. Они не очнутся.
– Мои воины ранены. Те, что были на улице, сопротивлялись.
– Любимый, я не знаю, я сделала все, как мы договаривались, – она потянулась к его губам, прося поцелуй, и Боргайн дал его ей. Короткий, с оттенком жестокости и пренебрежения. В нем не было любви, о которой так мечтала Михарна. Я никогда ей не лгала, только умалчивала о том, что никто не должен был знать. Этот мужчина… он не любил ее и пользовался чувствами, которые она не могла скрыть.
– Ну, раз ты сделала все, на что была способна, то, – легкий поцелуй, словно прощание, – то ты мне больше не нужна.
