Я не могла ответить, потому что любые слова были бы неправильными, лишними, неуместными, ломающими мир пополам. То, что происходило в небе, было знаком степи и ее погибелью.
Черные тучи становились все темнее, собирались в тугой ком, готовились к удару. Молнии мелькали все чаще и чаще, время будто хотело остановиться, чтобы оттянуть тот момент, когда…
Небо треснуло. Между двух скал тьмы, что висели высоко в воздухе, появилась серебряная полоса. Она росла, ширилась, стремилась к земле, а потом с чудовищным грохотом слетела вниз, разбивая Белый край в крошку, в пыль, что поднялась в воздух, отрезая от меня происходящее. Может, оно и к лучшему. Я не видела, как следом слетела еще одна молния, черная, как сама ночь. Она врезалась в землю бесшумно и поглотила все звуки, что произвела ее предшественница. Тишина воцарилась над степью. И в этом безмолвии я услышала дыхание Оринойя.
– Смотри, повелительница Айхонары, смотри, как горит твоя степь.
Белые скалы пылали мертвым небесным огнем. И все, что могла сделать слабая женщина, это смотреть, как языки пламени вгрызаются в камень, что выстоял после первого удара. Мне не было страшно, потому что весь ужас остался позади.
Я сжала нож. Он – единственное, что у меня осталось. Сберечь сына. Ориной не остановится ни перед чем, чтобы добраться до ребенка. Кровь, что может спасти, что спасет, что должна спасти степь!
Гул огня становился все громче. Мне хотелось кричать, звать Линара. Сейчас он был нужен мне как никогда раньше. Я умру, и мой повелитель никогда не узнает, что произошло. Огонь уничтожит все следы, оставит черное пепелище.
– Имеет ли смысл твое сопротивление? Все умрут, – Ориной медленно приближался ко мне. – Выживут лишь избранные, но я сам выберу их. Ты могла бы стать моей третьей женой, если бы этот северянин не осквернил твое тело.
Мне стало противно. Этот мужчина вызывал во мне еще большее отвращение, чем его бывший хозяин Боргайн.
Он крутанул в руке нож, подкинул его и поймал. Кажется, он пытался запугать женщину, но забыл, что вся моя жизнь прошла среди воинов. Такой мелочью меня не испугать. И хорошо, что Ориной не видел моего ножа, укрытого под одеждой.
– Ты хочешь слишком многого, но не способен даже ответить за свои слова. Ты трус, Ориной, трус и ничтожество!
Он взревел и бросился на меня. Я увернулась от первого удара, но мое положение дало о себе знать. Сыну не понравилось резкое движение, в животе появилась тянущая боль, которая лишила меня возможности спастись от следующего удара. Дикая боль пронзила мое тело. Ориной торжествующе улыбнулся, засмеялся так, что стало ясно – он уверен, что победил. Но я сделала последний ход. Нож пробил окровавленный артун и пронзил тело моего врага. Я не целилась в сердце, от слез все расплывалось перед глазами, и все же я знала, что мой удар стал смертельным.
Ориной вцепился в мою руку в последнем усилии, но не смог удержаться и рухнул на землю.
Я избавилась от своего врага. Теперь степь может жить спокойно.
– Линар, – прошептала я, оседая на землю.
Белая ткань окрасилась закатным багрянцем. Степь поступила жестоко, дав мне надежду на будущее, на счастье, и отобрав все разом.
Боли не было. Хотелось закрыть глаза и просто уснуть.
– Раэза!
Не знаю, был ли голос Линара реальным. Но тьма, что забрала мой мир, она – настоящая.
Эпилог
– Мне страшно.
Я положила руку на плечо сына. Он признался мне, потому что сказать такое отцу было невозможно. Линар любил Риангара и позволял ему многое, но воин – должен быть воином. Страх можно испытывать, но говорить о нем – никогда.
– Все будет хорошо, – оглянулась и посмотрела на Альнира, который сделал вид, что не услышал слов племянника. – Отец скоро будет здесь, и мы начнем.
– Я ведь не умру? – в зеленых глазах плескались слезы и решимость.
Мое маленькое чудо.
– Ты пережил черный огонь. Зачем бояться его снова?
Риангар улыбнулся и вновь посмотрел на алое поле, которое начиналось прямо у наших ног.
Прошло двенадцать лет, а я так и не смогла поверить в то, что все может быть хорошо. Ориной почти убил нас. И даже умерев, видящий все равно оставил последнее слово за собой. Я истекала кровью, проживала мгновения боли в полном одиночестве и знала, что меня некому спасти. Черный огонь бесновался, уничтожая древние белые скалы, медленно и неотвратимо приближаясь ко мне. Жизнь покинула бы меня раньше, чем он добрался до моего тела, но все равно, было страшно осознавать свою глупость и беспомощность.
Мир, который я любила, исчезнет, ведь некому будет его спасти.
А потом пришел тот, для кого билось мое сердце.
– Раэза! – Линар опустился на колени, осторожно отвел в сторону ткань и тихо выругался. – Я здесь, я с тобой, – успокаивая больше себя, чем меня, бормотал он. – Степь не допустит, чтобы я тебя потерял.
Сознание уплывало. Хотелось закрыть глаза и расслабиться, отдаваясь тьме и боли, которые манили, убаюкивая и утешая.
– Я люблю тебя, – закрыла глаза, потому что сил смотреть на солнечный свет больше не было.
– Раэза!
Я думала, что умру. Я почти поверила в это. А потом все изменилось. Словно я пыталась взлететь, а кто-то тянул меня обратно, не давал покинуть эту землю и соединиться с предками в небесных чертогах. Боль все нарастала, вытесняя все иные чувства. Странная, чужая боль, которой не могло быть, если только…
– Все хорошо, все будет хорошо, – успокаивал меня Линар, а я не могла сказать ему, что нет, все очень плохо.
Степь решила подшутить в последний раз. Мой муж спас меня, вылечил от ран, но случайно вызвал то, чему еще рано было случаться. Да, я понимала, что до конца срока оставалось совсем мало времени, но никогда не думала, что роды застигнут меня врасплох где-то посреди степи. И вот теперь страха не было. Даже черный огонь не пугал, словно в единый миг он стал тем, что давало мне силы.
Сильный и смелый воин справился. Он был не один, но вся его маленькая армия, которую Линар собрал, чтобы спасать меня, не могла помочь даже советом. И все же, он родился. Крохотный, увидивший солнечный свет раньше срока, в диких условиях, наш маленький воин.
И в тот же миг, как над степью пронесся его первый крик, черный огонь погас.
– Риангар, – улыбнулся Линар под восторженные вопли своих воинов. – Вот он – повелитель степей.
А у меня не было сил даже сказать, что я хотела дать сыну иное имя.
Сейчас это казалось таким далеким, почти ненастоящим. Тем более, что с тех пор минуло уже двенадцать лет. Нельзя сказать точно из-за чего, но все эти годы степь была благосклонна к нам. Черный огонь ушел и вернулся только несколько дней назад, когда к его приходу уже все было готово. Мы нашли поле жарцвета, которое прятал Ориной. Я удивилась, но растила цветы та самая Нараза, что служила в гареме хаста. Степь все же говорила с безумцем и показала ему ту, что смогла бы помочь. Старая служка не только сама спаслась из Турайры до удара огня, но и сумела вывести многих девушек из гарема, тех, что еще хотели жить. Меня она ни в чем не винила, а однажды, почти год спустя, увидев с маленьким Риангаром на руках, подошла и сказала спасибо за то, что я спасла ее. Тогда мне показалось это странным, но много позже я поняла, что если бы не выкрала жарцвет, то Ориной не стал бы сажать его сам, а значит, и старая женщина ему бы не понадобилась и погибла в стане вместе с остальными.
