Но убежать далеко не успела. Из приоткрытой двери доносились голоса. И в одном, женском, я узнала свою наставницу.
– Тебе не переубедить меня.
– Но ты знаешь, я прав. Одного не могу понять – почему ты так почтительна с этим недоноском, Заата?
– Этому недоноску суждено объединить степь, Охир.
Я замерла. Знаю, подслушивать нехорошо, но женское любопытство возобладало над совестью. А Охир был одним из тех хастов, что всегда держали нейтралитет, не позволяя своим личным обидам становиться выше выгоды хасттана. Только вот, не думала я, что он к Риангару так относится.
– Степь нельзя объединить, и ты это прекрасно знаешь. Проклятый Ингайр тому доказательство.
– Охир, я уже говорила на совете много лет назад и повторю снова – степи придется объединиться, иначе мы падем. Сгорим в жаре, и от нас не останется даже воспоминаний. Этого ты хочешь, старый друг?
– Я ничего не хочу, – мужчина был раздражен. – Но ты лучше всех знаешь, что просто так этого не будет. Риангар – сопляк, ишачий навоз! Он даже не воин! Воин не стал бы кутаться в поминальные тряпки и ждать, что хасты примут его сторону только по праву рождения!
– Но никто из вас не кинул ему вызов, – благоразумно вставила Заата. – Вы все равно боитесь сына Ингайра. Потому что был он проклятым или нет, но степь сказала свое слово. Сын – это ли не доказательство?
– Доказательство? Я видел его сегодня, и все, что испытал, это жалость к мальчишке. Не уверен, что он сможет пережить следующий пик жары. Как ему быть правителем?
– Легко.
Я поудобнее перехватила корзину, которая успела оттянуть руки. Нужно было уходить, но я чувствовала, что вот-вот Заата скажет нечто важное, то, что не рассказала бы мне никогда.
И была права. После недолгого молчания, знающая тяжело вздохнула и произнесла:
– Об этом никто не знает, Охир. Я не могла открыть то, что давно сказали мне души предков. Это больше, чем их обычные слова. Риангар – повелитель Айхонары. И он может объединить земли, но не так, как я говорю, не теми способами, которых от него ждут. Воины никогда не примут, не поймут, если он будет нести не кровь и боль, а мир. Знаешь, слово степи – нерушимо. И мне больно осознавать, что я не могу ничего изменить. Ничего… И от этого знания лишь хуже, потому что мне известно больше. И жизни, что будут искалечены правильным выбором. Впереди нас ждет страшное, но я не могу поведать тебе об этом, пока твой знающий не услышит слов в ночи от тех, кто ушел.
– Ты единственная женщина среди знающих, Заата, уже это говорит о том, что все переменчиво.
Знающая рассмеялась. Было так необычно слышать ее смех, пусть и окрашенный странной грустью.
– Меня боятся, а не уважают. Хотя страх – лучше, чем презрение. Ты видел, что Ориной занял место знающего Турайры? Боюсь, как бы это не принесло бед. Нехорошо, когда тот, кто не слышит, пытается давать советы.
– Я спрошу знающего. Но могу ли я надеяться на правильный ответ?
– Если он задаст нужный вопрос, – невесело хмыкнула Заата.
Охир протянул руку и коснулся шрамов, что уродовали лицо женщины.
– Я знаю, откуда взялся каждый из них, – произнес хаст. – Мое сердце болит всякий раз, когда я думаю о той боли, что ты испытывала. Мне жаль, что время не вернуть назад, а то, что произошло, не исправить.
– Оно ушло, Охир. Мы выбрали дороги, и оказалось, что ведут они в разные стороны. Но, чтобы вы жили, мне пришлось отказаться от того будущего, о котором мечтала. Я приняло слово степи, прими и ты его.
– Я всегда верил тебе, Заата. И если ты говоришь, что так суждено, значит, так тому и быть.
Больше я ничего не узнаю. Странно, что же такое поведали Заате души предков, что она боится открыть это? Если бы она имела в виду то, что дочь Айхонары родит от северянина… Но нет, вряд ли она сейчас говорила об этом. Нужно бы спросить как-нибудь, что связывает ее с этим хастом, но она не ответит мне, скажет, что это дело прошлых дней. А Охиру она доверяет, раз уж предостерегает от того, что и мне кажется нереальным.
Тихо, чтобы меня не заметили, начала отступать, пока не оказалась в самом конце коридора. Открыла дверь и вышла на мужскую половину, облегченно вздохнув. Хорошо бы, если предки не заметили меня и не расскажут наставнице о моем проступке.
– Эй, ты чего здесь делаешь? – недовольный окрик заставил оглянуться.
Ну, конечно, Ирвир.
Вытянула руку, показывая браслет.
– Это я, Раэза, – сообщила воину. – Мне нужно отнести ужин хасту Линару.
– А что ты там делала? – кивнул он на дверь за моей спиной.
– Сегодня слишком много воинов в доме Риангара. Решила выбрать путь поспокойнее, – ответила чистую правду. Поверил он мне или нет, я не знаю, но позволил идти дальше без вопросов.
Два воина помоложе отвернулись, пряча ухмылки. Не от меня, от Ирвира, который бы не одобрил их вольных мыслей обо мне и о том, чем я, по их мнению, могла там заниматься. А уж когда та самая дверь распахнулась и оттуда вышел хаст Охир… Я просто решила, что нужно побыстрее убираться с мужской половины. Отдам ужин Линару и к себе, чтобы наконец-то поговорить с Заатой.
– Эй, стой! Куда?
Я чуть было не зарычала.
– Ужин. Для хаста. Вашего, – уточнила на всякий случай.
Воин из Тайрады, которого я уже видела, внимательно оглядел меня.
– Давай корзину, я передам, – произнес он, наконец.
Я покачала головой.
– Если не отдам лично, меня накажут, – конечно, я лукавила, но этот день был настолько бесконечным, что хотелось поскорее с ним разобраться. Могла бы, и правда, отдать корзину воину, но взыграло упрямство. Черта, как говорила Баорга, доставшаяся мне от отца.
С сомнением оглядев меня, воин тяжело вздохнул и отворил дверь.
Склонила голову, благодаря его, и проскользнула внутрь. Здесь уже царил полумрак, разгоняемый лишь одной-единственной лампой.
– Я принесла ужин, хаст, – не увидев хозяина, произнесла погромче и начала выкладывать еду из корзины. – Оставлю здесь.
– А если я не голоден? – раздалось у меня за спиной.
Испугалась, но виду не подала. Закончила и развернулась к хасту, который стоял, ожидая моего ответа.
– Ты можешь поделиться с воинами. Я не думаю, что они будут против этого.
– Ты права, не будут, – он прошел мимо меня, и я помимо воли вдохнула его аромат – терпкий, травяной, совсем чужой и незнакомый. Не будь он врагом, я могла бы и подумать о том, чтобы разделить с ним ложе… хотя бы один раз. – Так что? – спросил он.
Я подняла голову, не таясь и не скрываясь, и поняла, что хаст меня о чем-то спросил.
– Ты спросил?
– Не слушала, – улыбнулся он. – И чем же были заняты твои мысли?
