Эта мысль придала мне смелости. Пусть я слабее, но я не отдам свою жизнь вот так запросто! Буду бороться до самого конца!
Длинные юбки мешали, но я согнула ногу в колене и с силой пнула барона, а затем ещё и наступила ему на ногу каблуком. Взвыв от боли, он разжал руки, и я воспользовалась этим, чтобы вырваться из его хватки. Бежать в бальном платье было неудобно, так что, не дожидаясь, пока меня нагонят, я свернула за угол и толкнула дверь одной из попавшихся на пути комнат. Та была открыта, я вбежала внутрь и, с облегчением увидев задвижку, немедленно заперлась. А затем ещё и комод к двери придвинула для надёжности. Откуда взялись на всё это силы, не знаю. Видимо, мне придал их адреналин, а ещё желание спастись и исполнить незавершённые дела – рассказать ведьмаку о своей любви и попросить его дать Рясинте свободу, а также поведать графу Дорраху, какая же сволочь на самом деле его ближайший родственник.
Альдвит не знал, где я спряталась, но, похоже, догадывался. Я слышала, как он заглядывает в открытые комнаты и стучит в запертые. Покосилась на окно, но оно было слишком высоко. Даже с учётом того, что я наверняка упаду в сугроб, прыгать рискованно. В этом мире даже банальный перелом вылечить будет сложно, а остаться на весь остаток жизни хромой в мои планы не входило.
Мельком оглядев комнату, которая выглядела почти так же, как та, в которой поселили Торпа, я забралась на кровать и, поджав ноги, обхватила колени руками. Ожидала этого, но всё равно вздрогнула от громкого стука. Барон ломился в дверь, будто чувствуя, что я здесь. Чувствуя мой страх перед ним. Закрыв глаза, я одними губами зашептала вдруг сами собой всплывшие в памяти слова молитвы. Пусть в этом мире другая религия, да и в моём их несколько, но даже закоренелые атеисты в критической ситуации взывают к высшим силам. К кому-то, на чью помощь и поддержку остаётся надеяться в трудные минуты, когда жизнь в буквальном смысле висит на волоске.
– А ты что здесь делаешь? – послышался за дверью мужской голос. Знакомый голос! А вслед за ним шум борьбы.
Вскочив с кровати, я подскочила к двери и вся превратилась в слух. Так сильно сжала руки, что ногти вонзились в ладони. До боли закусила губу и почувствовала во рту вкус крови.
Там, за дверью, тот, кого я любила, боролся с человеком, который пытался меня убить. Я верила, что Брандон Торп сильнее и опытнее в драках, ведьмак всё же. Но он ранен! Поправляется, однако не может двигаться так проворно, как полностью здоровый. Может быть, надо выйти и помочь?..
Пока я собиралась с духом, всё вдруг разом стихло. А затем постучали снова. Не так бесцеремонно, как некоторое время назад.
– Тут кто-нибудь есть? – услышала я и вцепилась в комод. Торопливо, ломая ногти, отодвинула его в сторону, а следом и задвижку. Толкнула дверь и тут же оказалась в объятиях Брана. Таких надёжных и тёплых. – Верити… ты как, не пострадала?
– Всё хорошо, – откликнулась я и тут же принялась ощупывать его самого. – А ты-то как? Барон тебя не ранил? И где он, кстати? Ох! – осеклась, увидев раскинувшегося на полу Альдвита. Тот не подавал признаков жизни. – Ты его… убил?
– Жив, – хмыкнул разбитыми губами ведьмак. – Но теперь от справедливого наказания не уйдёт. Я не позволю.
ГЛАВА 29
В бальный зал я, как настоящая сбежавшая Золушка, так и не вернулась. Осталась в коридоре караулить валяющегося на полу барона. Тот так и не очнулся, но ведьмак перед тем, как идти за графом, всё равно для надёжности крепко связал его ремнём. Я стояла над поверженным противником, говоря себе, что должна бы радоваться, но одна мысль не давала мне покоя. Чтобы хоть немного её прояснить, я задала Брандону вопрос:
– Как звали дочь графа?
– Эрайна, – ответил ведьмак.
Эрайна… Эрри… Барон Альдвит в самом деле считал, будто я – то есть Верити Розверт – потерянная графская дочка. И действительно приложил руку к её пропаже, по наущению собственного отца решив избавиться от главной претендентки на наследство. Интересно, если бы у графа появились ещё дети, семейка Альдвитов и их тоже убрала бы со своего пути?..
Но как барон понял, что это именно Верити?
– А к чему тебе это знать? – осведомился Торп.
– Потом расскажу, – пробормотала я, отводя взгляд от Альдвита, сейчас внушавшего мне скорее презрительную жалость, чем какие-то иные чувства.
– Ты такая красивая… – восхищённо проговорил ведьмак, чуть отстранившись, чтобы лучше меня разглядеть.
Я в ответ то ли всхлипнула, то ли усмехнулась. Вспомнилось, как хотелось, чтобы Бран увидел меня на балу, стал моим кавалером. Но всё случилось иначе, совсем не так. Зато сейчас он рядом, и я кажусь ему красивой даже в измявшемся платье и со следами слёз на лице.
– Поторопись, пока барон не пришёл в себя.
В ожидании возвращения Торпа я ходила из стороны в сторону, сжимая кулаки. Услышанное продолжало вертеться в голове. Эрайна Доррах – это Верити Розверт? Но как потерянная дочка графа стала ребёнком лесничего? Что-то тут не сходилось.
Я почти пришла к выводу, что барон Альдвит в самом деле повредился умом и что-то напутал, однако, когда увидела графа Дорраха, осознала, что всё это правда. Потому что очень уж этот человек оказался похож на моего родного отца – у меня даже сердце защемило от тоски по нему, когда увидела идущего рядом с ведьмаком мужчину лет сорока пяти. Если мы с Верити двойники из разных миров, то, выходит, наши родители тоже?..
Граф не узнал во мне дочь. Посмотрел рассеянно в мою сторону и склонился над бароном. Несколько раз ударил его по щеке, чтобы привести в чувства, и, когда тот с хриплым стоном открыл глаза, спросил рассерженно:
– Ты действительно дважды пытался убить эту девушку?
Альдвит повернул голову и посмотрел на меня с такой ненавистью, что это вполне можно было счесть за красноречивый ответ. Я вздрогнула и отшатнулась. Промелькнула мысль, что, будь на моём месте настоящая Верити, она почти наверняка упала бы сейчас в обморок. Мне и самой захотелось как-то устраниться, переложив решение всех проблем на широкие мужские плечи, самой же куда-нибудь спрятаться и хорошенько всё обдумать. Но я понимала, что у владельца замка вопросы будут не только к родственнику, но и ко мне, так что никто никуда меня сейчас не отпустит.
– Почему? – хмуря широкий лоб, произнёс граф Доррах. – Что она тебе сделала? Чем помешала?
Барон не спешил отвечать, я же молчала, не зная, говорить ли обо всём, что здесь произошло. Я едва привыкла быть Верити Розверт, строила планы на трактир и даже уже решилась признаться в любви Брандону Торпу. Я не готова вот так резко становиться графской дочерью и наследницей!
Наследство. В нём всё дело. Это его Альдвит не желал отдавать. Он уже считал тут всё своим, а потом обнаружил, что Эрайна Доррах жива. И решил избавиться от неё снова, теперь уже навсегда.
– Вы ведь помогаете на моей кухне? – теперь граф обращался ко мне. – Вместе с трактирщицей из Бриндаля, верно? И пришли на бал, потому что туда была приглашена ваша мачеха со всей семьёй?
