– А ты не допускаешь мысли, что между вами с Артемием возникнут теплые чувства? Род Стужевых прежде выживал без защитниц и вроде бы справлялся, – усмехнулся князь. – Не слишком ли много на себя берешь, Нина Константиновна?
– Ну… э… прошу прощения, вы правы. В чем-то. И все-таки, почему я?
– Ты – единственная ниточка, связывающая Артемия с прошлым. Если уж тебе не удастся пробудить чувства, то этого уже не сделает никто. Я прошу лишь не отталкивать внука, и взамен готов предложить поддержку рода. Мое расположение и вытекающие из него плюсы, – заключение видока было вновь извлечено из-под обшлага и вспыхнуло пламенем, пепел от которого мужчина небрежно смахнул на пол.
– Почему же вы не попросили помощи? – определенно, чтобы понять ход мыслей Стужева, мне еще расти и расти. – Я ведь не отказала бы. Почему так важно пробудить чувства? Это… это же так непредсказуемо, никаких гарантий.
– Из-за особенностей дара, разве не понятно? Артемий слишком рано впустил холод, не познал радостей жизни и загнал себя учебой во имя благополучия рода. Другой бы радовался такому усердию наследника, но я слишком хорошо знаю, к чему это приведет.
– Я помогу! Постараюсь наладить отношения и подружиться. Если это перерастет во что-то большее, так тому и быть. Со своей стороны, сделаю, что в моих силах, но пообещайте одну вещь! Если вдруг встречу человека, которого полюблю, вы не станете препятствовать или вредить.
– Я обещаю не вмешиваться, но за Артемия этого пообещать не могу. Мы, Стужевы, никогда не выпустим из рук то, что считаем своим, – усмехнулся. – Надеюсь, не нужно напоминать, чтобы разговор остался только между нами?
– Алим узнает правду, иначе ничего не получится, – с вызовом посмотрела на великого князя.
– Но только он, – выдержав паузу, согласился Стужев. – Пообщайся пока с мальчиком, успокой, а то защиту почти проломил. Решил, будто я тебя тут пытаю.
Только сейчас с удивлением заметила, как по стенам и окнам расползлась сеточка изморози. Белоснежная паутинка рассыпалась со звоном и растаяла, не успев долететь до пола, как в палату ввалился Ильсор на пару с младшим Стужевым.
– Ваше сиятельство, вы в порядке? – маг огляделся с нескрываемым беспокойством.
– Все нормально, Ильсор, не волнуйся. Мы с Семеном Павловичем разговаривали, – нервно улыбнулась, настороженно глядя на застывшую Ледышку.
– Дед? – зыркнул на родственника Артемий. – Ты обещал!
– А разве же я нарушил слово? Сам посмотри, Наами жива и здорова, волосок в моем присутствии не упал. Ты пообщайся с девочкой, а мы в коридоре подождем, – Стужев похлопал по плечу Ильсора, подталкивая его к выходу.
На пороге князь обернулся, окидывая нас внимательным взглядом, но ничего не сказал и прикрыл за собой дверь.
Артемий застыл на том месте, где стоял, не решаясь подойти или присесть. Засмущался? По застывшей маске на лице сложно понять.
– Привет! Присаживайся, – улыбнулась, догадываясь о трудностях великовозрастного мальчишки, у которого мало опыта в коммуникации с женским полом.
– Добрый день! – отмер младший Стужев и, воспользовавшись предложением, устроился на месте, где недавно сидел старший родственник. – Как… как себя чувствуешь?
– Жить буду, – моя улыбка стала еще шире.
Прийти-то Артемий пришел, а вот с внятным общением возникли проблемы.
– Что там на полигоне творилось? Ну, после того как я…
– Забегали, будто на пожаре! – оживился парень, обрадовавшись, что нашел тему для разговора. – Суеты много, а толку – никакого. Лешка… то есть, Алексей Федорович пообещал, что этого так не оставит. Кочетков и раньше зарывался, а это явный саботаж и подрыв авторитета императорской семьи. В общем, ждут преподавателей академии квалификационные экзамены. Сочувствую.
– В каком смысле?
Младший Стужев посмотрел на меня укоряющим взором холодных голубых глаз.
– Ну, как же? Преподаватели ненадолго окажутся в шкуре учеников. Их вынудят вспомнить молодые годы и поволноваться на предмет знания учебного материала. Думаешь, они воспылают благодарностью после этого?
– Так, ведь это же их работа! – вытаращилась изумленно. – То, с чем ежедневно имеют дело и обучают других! Что же тут сложного? По-моему, никаких проблем с этим возникнуть не должно.
– Ты забываешь, что большинство из учителей – аристократы. Подвергнуть сомнению их квалификацию, значит, нанести личное оскорбление. Кто-то нормально отнесется, но парочка гнилых личностей заимеет зуб.
– Пришла беда, откуда не ждали, – приуныла. – Это же не моя вина, что господин Кочетков сорвался! Я и так пострадавшая сторона. Нет, ну а чего ты ожидала? – пробормотала под нос. – Где я и где справедливость?
– Не переживай, я переговорю с Лешкой… – принялся утешать Артемий.
– А вот этого не надо! – вскинулась и случайно дернула рукой, зашипела от боли. – Я способна за себя постоять.
– Э… я помочь хотел, – растерялся Стужев и подскочил с места, нервно одергивая форму. – Не надо, так не надо. Я… в общем, чего заходил. Васька там, и ребята тоже привет передавали и пожелания скорейшего выздоровления.
– Спасибо! Передай и от меня большой привет, пожалуйста.
– И я тоже… выздоровления желаю. И еще… сказать хотел, что ты молодец. Наталья Алексеевна теперь твоя поклонница. В-вот. Ты действовала, как состоявшийся боевой маг. Рисковала, где нужно, не сомневалась и не паниковала. Это приходит с опытом. Человека убить непросто. Нас к этому готовят, приучают постепенно. Так вот некоторые парни в первый раз мучаются угрызениями совести, пускаются в загул – переживают как-то. А ты?
– А я радуюсь тому, что жива, и не считаю себя виновной в смерти преподавателя. Он попал под собственное заклинание, став жертвой интриг и непомерных амбиций. Сам факт, что погиб талантливый маг, удручает и не доставляет удовольствия. Однако терзаться угрызениями совести не собираюсь. Сегодня этот человек напал на меня, а завтра, повинуясь воле хозяина, придет жечь дом и угрожать семье?
Взгляд Стужева заледенел. Он вытянулся по струнке, кивнул, прощаясь, молча развернулся и вышел из палаты. Я озадаченно уставилась на хлопнувшую дверь, гадая, не переборщила ли с откровениями. В то же время, зачем скрывать свою позицию в таком щепетильном вопросе? Пусть охают и льют слезы раскаяния чувствительные особы, готовые принять любую судьбу. А я больше никому не позволю отнимать жизни близких. Глотку перегрызу, пусть только сунутся.
К тому времени, как вернулся Алим, я успела успокоиться и подремать. Кажется, кто-то даже заходил проверить мое состояние. Но я не почувствовала угрозы, да и Ильсор не пропустил бы никого чужого. Вероятно, целитель навещал. Проснулась я отдохнувшей и полной сил.
Пока ехали домой, едва перемолвились с братом парой слов. Он переписывался по магической почте, что-то обдумывал, строчил в блокноте, тогда как я бездумно пялилась в окно на мелькающие улочки. Разговор со Стужевым-старшим оставил отпечаток, требовал осмысления и пересмотра некоторых, прежде незыблемых, вещей. Неужели Алим не понимал, к чему приведет месть Шумскому? Почему же ни разу не остановил? Не заставил задуматься? Сомневаюсь, что ашкеназец не знал о рисках и последствиях. И совершенно точно уверена, более надежного человека нет в целом мире. Тогда, что это? Нежелание спорить? Затрагивать животрепещущую тему? Попытка уберечь?
