– О! Речь ведь не об этом, – растерялась, не зная, что сказать. – Почему же нельзя? Ты красивый, умный, рассудительный, ответственный, честный, э… что ты делаешь?
Артемий подошел, взял за руку и потянул к себе, заключая меня в объятия. Удерживая за запястье, приложил мою ладонь к своей щеке и потерся ей, будто выпрашивая ласку. Другой рукой погладил меня по волосам, коснулся пальцами пульсирующей жилки на виске, обрисовал скулу, дотронулся до уголка рта.
– Позволишь? – медленно наклонился, осторожно накрывая поцелуем мои губы.
Я замерла, широко распахнутыми глазами наблюдая, что происходит. Поцелуй сначала вышел робким, неумелым, но это с лихвой компенсировалось трепетной нежностью в синих омутах и эмоциями, переполняющими парня. Он словно впервые открывал для себя новый мир и в то же время опасался быть отвергнутым. Пробовал на вкус чувственные ощущения и испытывал удовольствие от каждого мгновения. Это то самое чудо, которое жаждал Стужев-старший, – пробуждение прежнего Артемия и возвращение человечности. Разве я могла оттолкнуть княжича в такой момент?
– Наами! – ледяную плотину пробил жар эмоций, и меня стиснули в объятиях так крепко, что жалобно затрещала случайно попавшая в захват ткань платья.
– Артемий… Тём-м-м, – еле успела выдохнуть в губы, как поцелуй углубился, и у меня перехватило дыхание.
Никогда бы не подумала, что под снежным панцирем притаился вулкан страстей, свойственный огненным стихиям. Стужев обхватил мое лицо ладонями и покрыл каждую черточку поцелуями. Попытку воззвать к благоразумию заглушил самым надежным способом, от которого закружилась голова, а по телу разлилась сладкая истома.
– Остановись! – Перехватила руки парня, наглым образом расстегивающие пуговички на платье.
Пришлось залепить пощечину, чтобы привести распалившегося княжича в себя. Схватившись за щеку, Артемий посмотрел с такой обидой и искренним непониманием, за что его так, что на секундочку я устыдилась. К счастью, это ощущение быстро прошло, сменяясь натуральным возмущением.
– Ты что себе позволяешь?
– Я? – Опомнившись, Артемий растерянно заозирался, взглядом постоянно возвращаясь ко мне. – Не понимаю, что на меня нашло. Наваждение какое-то! Прости, пожалуйста. – Принялся приглаживать мои выбившиеся из прически волосы и стряхивать невидимые пылинки с плеч и корсажа платья, бормоча при этом: – Я виноват. Прости. Все испортил. Мне не следовало переходить границ. Я все исправлю. Больше такого не повторится.
– Тём, успокойся уже! – пришлось прикрикнуть и остановить бессмысленную суету и самобичевание. – Ничего страшного не произошло. Ты меня ничем не обидел и границ дозволенного не перешел. Все в порядке.
– Правда? Тогда, – в его глазах вспыхнули лукавые искры, – можно еще один поцелуй?
– Что? – Слова в горле застряли от наглости, которой я прежде за Стужевым не замечала. – А не слишком ли ты торопишь события? Я ведь еще не давала согласия.
– Не давала, – тяжело вздохнул, – и теперь я с волнением буду ждать ответа.
После ухода Артемия я впервые задумалась, что брак с ним – не такая уж плохая идея. Не учитывая, какую выгоду союз принесет обеим семьям, между нами образовалась тонкая связь, способная в будущем перерасти в настоящее чувство. Быть может, Семен Павлович и надеялся на подобный итог? Как знать. А вдруг великой любви не случится? Что тогда?
Ох, как же это не вовремя! Гормоны шалят? Не девочка ведь, чтобы не понимать, к чему приведут поцелуи и обжимания. Стужев-старший теперь, как уж извернется, чтобы нас поженить, когда поймет, почему оттаял наследник. Для мальчишки, возможно, это первая любовь. Он не похож на сверстников, перепробовавших уже все развлечения. Его чувства искренние, трогательные и хрупкие, оттого и безумно притягательные. Я не имею права их растоптать, но и жертвовать собой в угоду чужой любви не собираюсь. И обсудить-то такие вещи не с кем! Не к Алиму же идти с девичьими переживаниями? Мусечка сразу же ринется платье свадебное заказывать. Они с Лизой давно мечтают мне мужа подобрать, и Артемий, как жених, всех устраивает, кроме меня. С Ольгой разве поделиться? Пожалуй, только она и поймет.
Новая неделя началась с неожиданных визитов. Ближе к обеду слуги доложили, что встречи просит Аркадий Трофимович Туманов, куратор курса. Вот уж кого не ожидала увидеть и совершенно не подготовилась к разговору. Я даже примерно не представляла, что ему понадобилось. О здоровье регулярно справлялся Иноземцев, как раз ждала его сегодня с плановым осмотром во второй половине дня.
Мусечка помогла подобрать наряд, в котором я выглядела бледнее обычного, замазала пудрой румянец на щеках и с помощью теней навела круги под глазами. Заботливая наседка устроила в кресле, подсунув под спину подушечку, укрыла ноги пледом и, только после этого, пригласила преподавателя.
– Доброго дня, Ваше сиятельство, – с порога поздоровался мужчина, окидывая гостиную цепким взглядом.
– Здравствуйте, Аркадий Трофимович, – пискнула тихим голосом, – чем обязана вашему визиту? Прошу, проходите. Присаживайтесь. Хотите чаю?
– Исключительно беспокойством о вас и вашем здоровье, – маг воспользовался предложением и устроился в дальнем кресле, находящемся в тени. – От чая откажусь. Угостился, пока ожидал приема.
– Как пожелаете, – нервно улыбнувшись, спрятала ладони под пледом. Волнуясь, я перебирала пальцами части одежды, попавшие под руку. – Вячеслав Федорович следит за моим состоянием и обещает поставить на ноги к императорскому балу. Я ответственно отношусь к рекомендациям уважаемого целителя и выполняю все предписанные процедуры.
– Нисколько в этом не сомневаюсь. Моя тревожность связана с пропуском практических занятий. Сложно будет нагнать других студентов и после выздоровления придется усиленно наверстывать программу.
– И этот факт удручает, – огорченно вздохнула. – Но я не теряю времени даром и штудирую теорию. С нетерпением жду момента, когда целители разрешат опробовать полученные знания. Разумеется, на полигоне и под присмотром.
– Отрадно слышать, что вы серьезно относитесь к собственному образованию. Думаю, вы непременно нагоните пропущенный материал. Если возникнут трудности или нужен будет совет, вы знаете, где меня найти. – Мужчина поднялся и подошел, чтобы поцеловать мою руку.
Пришлось извлекать дрожащую конечность из укрытия и смиренно следовать этикету. Хорошо, что нервозность легко списать на болезнь и истощение.
– Берегите себя, – пройдясь губами по похолодевшим пальцам, произнес преподаватель. – За сим откланиваюсь и с нетерпением ожидаю вашего возвращения в ряды учеников.
– Всего наилучшего, Аркадий Т-трофимович, – ответила полушепотом, ощущая сонливость и несвойственную слабость.
– Уже уходите, ваше благородие? – вовремя появилась Мусечка, нарушая тягостную атмосферу. – Извольте, провожу вас. Нашей девочке нужен отдых. Сами видите, в каком она состоянии.
– Д-да, – отозвался Туманов, разрывая зрительный контакт. – Будьте так любезны.
