— О мой драгоценный друг и щедрый хозяин, простишь ли ты меня, если выслушаешь правдивую историю моего сегодняшнего приключения, которая, клянусь Аллахом, не только интересна, но и поучительна!
— Ходжа, можно короче? — не хуже Льва Оболенского взвыл я.
Домулло охотно поклонился ещё раз и предельно лаконично объяснил:
— Я побил врагов ислама!
— Ты издеваешься?!
— Ты сам просил покороче, почтенный. Ладно, не делай такое страшное лицо, словно я сказал, что назвал твой адрес сорока девяти моим близким и дальним родственникам из Средней Азии, — тонко улыбнулся он. — На улице ко мне подошли два неправедных мусульманина и предложили деньги за то, чтобы я устроил теракт в больнице для раненых воинов. О, Лёва-джан хорошо объяснил мне, что такое по-вашему «джихад», «бомба» и «направленный взрыв при максимальном скоплении народа». Я поднял палку на дороге и крепко вколотил в их глупые головы истинные слова хадисов: «А женщинам и детям врагов своих не делай зла, ибо Аллах любит справедливость…» А потом пришли ещё четверо и поколотили уже меня. Но тут подоспели стражи закона, их забрали, а меня отпустили под подписку о невыезде. Уводимые злодеи кричали, что вернутся с армией и убьют меня за измену. Может, мне уже пора нарушить эту подписку? Лёва-джан говорил, что до Мексики рукой подать…
Вечером забегал наш участковый, поблагодарить гражданина Насреддина за проявленную гражданскую бдительность. Умилённый домулло два раза обнял его, назвал «благороднейшим из стражей» и пообещал пригласить на плов. Вы думаете, он не пришёл? Как же, ещё и с половиной отделения. Мой дом постепенно превращался в чайхану…
ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ
Если мужчина остаётся наедине с женщиной — третьим меж ними будет шайтан! Поэтому — только мужчины!
Хадис театра Виктюка
Меж тем история настолько набирала обороты, что неслась вперёд быстрее колесницы святого Хызра! Смещённый эмир сидел на корточках, обхватив руками голову, словно придавленный безысходностью произошедшего. Ходжа думал о том, как сегодня жарко, и если умереть всё-таки предстоит, то хорошо бы быть похороненным побыстрее, а то на таком солнцепёке ему придётся ещё и пахнуть. Какие мысли занимали на тот момент кудрявую голову Оболенского, доподлинно выяснить не удалось — Хайям-Кар поднял руку, призывая колышущееся море жителей к смирению и тишине.
— О жители благородной Бухары, я избавлю вас от гнусной лжи этого самонадеянного наглеца. Его ждёт страшная смерть. Смотрите же все и узрите истинную силу веры, способную передвигать горы, возводить дворцы и приводить к покорности самих джиннов!
Он издал пронзительный крик на манер мастеров карате в стиле «шотокан», присел, крутнулся на месте, отчего полы его халата взметнулись, подобно крыльям летучей мыши, и, потрясая кулаками, выкрикнул в небо:
— Я призываю тебя, о могущественный Бабудай-Ага, явись предо мной и уничтожь моих врагов!
Громыхнул гром среди ясного неба, невесть откуда налетевшая тучка закрыла солнце, и над помостом зависла дымчатая фигура огромного джинна. Гигант щёлкнул пальцами, и мир на минуту погрузился в тягучую хрустальность неподвижности…
— Салам алейкум, Лёва-джан.
— Валейкум вассалам, Бябудай-Ага-хезрет, — абсолютно правильно откликнулся Оболенский. — Куда пропал, чего давно не показывался? Без тебя на Востоке скучно…
— Ты говоришь моими словами, почтеннейший, — грустно улыбнулся джинн. — Но я не затем остановил время. Ты должен был спасти мир, спасти всех, спасти меня от этого религиозного безумца. Почему же ты здесь, и связан, и стоишь на «коврике крови»?
— Ну, извини, что не оправдал надежд! Бабудай, я же всё-таки вор, а не Ленин, волнение народных масс на немецкие деньги не мой профиль.
— Ты мог бы украсть мою лампу, избавив меня от рабства.
— Пробовал, но меня провели, как вкладчика МММ, — повесил голову бывший москвич. — Я даже не знаю, где этот гад её прячет. Не говоря уже о палаче, страже, охране и всём таком прочем…
— Ты скоро увидишь её, — таинственно подмигнул джинн. — Это будет последняя возможность переломить ход событий. Лампа будет в руках твоей возлюбленной…
— Джамили? — не поверив, прошептал Оболенский. — Но как… откуда ей здесь взяться? Не может же она…
— Кто поймёт душу женщины? Только безумец или влюблённый, но эти два слова всегда стояли рядом.
Мир вновь ожил, но буквально на минутку, чтобы успеть выдохнуть и замереть в испуге. Явление натурального джинна, в один миг пришедшего по первому же слову шейха, — событие даже в те сказочные времена отнюдь не заурядное. Теперь уже многие были готовы поверить в избранность нового «пророка», ибо общеизвестно, как трудно подчинить себе джинна — самое свободолюбивое существо, созданное на заре мира из бездымного огня самим Аллахом.
Такое зрелище можно увидеть лишь раз в жизни, да и то если очень повезёт. Так что, пожалуй, сегодня многие действительно охотно пошли бы за Хайям-Каром хотя бы из-за надежды вновь увидеть настоящего джинна!
— Что изволит мой господин? — голосом, подобным камнепаду, пророкотал Бабудай-Ага, раздувая щёки и стараясь выглядеть максимально внушительно. — Желаешь ли ты, чтобы я разрушил город или построил дворец?
— Я приказываю тебе взять жизни этих преступников!
— Нам хана, — переглянувшись, поняли Лев и Ходжа.
Джинн злобно оскалился на них и вновь замер в глубоком поклоне:
— Слушаю и повинуюсь! Как будет угодно моему господину умертвить нечестивцев? Утопить их в морской воде, в кислом вине, в оливковом масле, в навозной жиже? Отрубить голову, руки, ноги, предварительно зажарив на медленном огне без соуса и соли? Или же мне разорвать их на части дикими степными жеребцами, у которых из ноздрей валит дым, а из-под копыт летят искры? А быть может, мне надо кормить их песком, пока они не раздуются, подобно жабам, и будут молить тебя о пощаде немыми ртами? Ещё я могу выщипывать их волоски по одному, причиняя страшные муки, так, чтобы…
— О небо! — взвыл чёрный шейх, совершенно запутавшийся в таком обилии предложений. — Да заткнётся ли хоть когда-нибудь этот несносный болтун?!
— Слушаю и повинуюсь!
— Эй, эй, стой, это был не приказ, я не…
А поздно — джинны, которых заставляют быть рабами против их воли и сущности, всегда стараются запутать человека, исполняя его желания в собственной трактовке. Эдакие маленькие хитрости зачуханного подчинённого, подбрасывающего навороченные вирусы в компьютер злобного шефа. Несмертельно, но неприятно, согласитесь…
По крайней мере, народ на площади несколько заскучал и даже где-то обиделся, потому как джинна было мало. И кстати, ничего такого интересного он не показал. Подумаешь, чего-то там наболтал и исчез… «Лепёшек и зрелищ!» — девиз любого города, не только восточного, римляне тоже в таких вещах отлично разбирались.
