В этом сне чиррла умеет разговаривать. Вернее, около его головы в смешном кружочке-облачке, как в комиксах, всплывают простенькие фразы, а я их расшифровываю. Вот и сейчас на мою просьбу в кружочке всплывают и лопаются несколько вопросительных знаков. Ах да! Ему же название травы ничего не говорит! Я изо всех сил представляю себе это растение: серебристые серо-зеленые вытянутые листики, трехлепестковые поникшие белые цветы… Чиррла трясёт головой и в его кружочке появляются слова «Дух-трава! Плохо! Не ешь!». Я представляю себе умирающего Рея и его рану. Чиррла склоняет голову набок. «Перевёртыш! Не люблю!». Но сразу же, встряхнувшись, поправляется: «Перевёртыш – хороший. Еда!». В кружочке появляется картинка с Реем, который, воровато оглядываясь, присаживается на корточки и протягивает чиррле ладони, над которыми вспыхивает серебристое облачко. Чиррла на картинке радостно ныряет в облачко мордой. Облачко быстро тает, зато вокруг чиррлы начинают вспыхивать маленькие серебристые искорки. «Вкусная еда!» – Чиррла довольно кивает, разворачивается и начинает трусить по степи, разгоняя кузнечиков. Я спешу следом. Солнце исчезает за тучей, поднимается ветер, степь начинает прерываться и исчезать в серой мгле. Я, прикрывая глаза рукой и щурясь от больно секущего мелким песком ветра, иду за чиррлой. В какой-то момент сквозь вой ветра я слышу настойчивое тявканье чиррлы и, с трудом приоткрывая глаз, вижу, что он, припав к земле прижимает что-то лапой. Над его головой всплывает фраза «Скорей! Бери! Уходи!» Ветер с воем кидается мне в лицо, я успеваю на ощупь выдирать что-то из-под пальчиков чиррлы, и ветер, превратившийся в ураган, швыряет меня на землю и катит по степи как перекати-поле. Я ударяюсь обо что-то головой и просыпаюсь.
Глава 22.
В которой я пробую себя в зельеварениии и дискутирую о любви.
Похоже, резко мотнув во сне головой, я со всей дури треснулась затылком об дерево, привалившись к которому спала. Чувствуется, будет шишка. Было утро. Солнце уже вызолотило верхушки деревьев. Костёр явно потух уже давно, так как даже углей не было. Рей по-прежнему спал у меня на коленях. Правда за ночь он умудрился устроиться поудобнее: теперь лежал на правом боку, обнимая меня обеими руками за талию как подушку, носом уткнувшись мне в бок. Естественно, зарывшись под рубашку. И здорово припекал мне кожу. Я вздохнула, покачала головой, но будить больного не стала. Вместо этого я наконец раскрыла кулак, который сжимала настолько судорожно, что он уже начал болеть. У меня в ладони, среди песка, мелких камешков и сухой травы, лежал одинокий наполовину оборванный и изрядно помятый листик знакомого серебристо-зеленого цвета, распространявший свой упоительный аромат даже в таком неприглядном состоянии. Я чуть не завопила от радости! Как растение из сна оказалось у меня в руке, я предпочла не задумываться. Вот как я могла куда-то отсюда исчезнуть? Особенно, если учесть, что Рей всё это время явно дрых у меня на коленях, причём вцепившись в меня как в спасательный круг.
Похлопав вокруг себя ладонью, я нащупала свою бутылочку с остатками воды и баночку из-под жвачки, которые вчера небрежно отбросила после использования. Хорошо хоть куда подальше не зашвырнула в пылу событий!
Припомнив действия Рея при приготовлении отвара, я недовольно скуксилась: помнится, он что-то там приколдовывал. Ну, в любом случае, у нас без вариантов. Или пан или пропал. Я уже почти машинально разогрела бутылочку в руках… и вдруг меня осенило: вытяжки обычно еще лучше получаются на спирту! А у меня ж осталось еще немного спирта, про который я напрочь забыла, и распылитель с которым лежал в отдельном кармашке моего рюкзачка. Хо-хо! Я вытащила бутылочку и вылила остатки спирта в баночку из-под жевательной резинки. Туда же бросила обрывок листа фейо. Подумав, взяла палочку и тщательно размяла лист в спирте. Спирт почему-то зашипел, раствор окрасился в приятный голубой цвет. Взяв баночку в ладони, я постаралась максимально сконцентрироваться на своём конкокте, сообщая ему идею, что он должен лечить, восстанавливать и вообще оказывать самое благотворное влияние на организм. Воровато оглянувшись (не видит ли кто?) и сгорая со стыда от столь беспардонного подражательства, я поводила рукой над настойкой. На этом я сочла свою миссию выполненной и начала раскутывать Рея, чтобы добраться до его раны. Рей почти никак не отреагировал на моё вмешательство в его сон, только что-то невнятно буркнул и ещё сильнее сжал свою «подушку». Да чтоб тебя! Я и так еле дышала!
К счастью, плёночка, образовавшаяся на ране, не дала футболке-бинту намертво прилипнуть, так что разбинтовала я его сравнительно легко. К моему сожалению, рана, пожалуй, выглядела хуже, чем вчера. Она явно воспалилась, края покраснели и распухли. Мда. Похоже, не все антибиотики работают, как положено.
Ну ладно. Момент истины. Я осторожно обмакнула палец в настойку фейо и аккуратно прижала к самому краешку раны. На мгновение зажмурилась и взмолилась: ну пусть поможет! Боязливо приоткрыла один глаз и отняла палец. Ура! На уголке раны остался островок здоровой кожи по форме моего пальца. Я бы пустилась в пляс, но мне здорово мешали стаканчик с лекарством в одной руке и пациент на коленях, изрядно придавивший меня к земле. Ноги и задница, кстати, уже начали жалобно заявлять о своих правах на свободу.
Решив продолжать излечение, я вдруг притормозила, подумав, что почти стопроцентный спирт на такую рану – это немного слишком. Мысленно похлопав себя по плечу за то, что вовремя спохватилась, я плеснула немного теплой водички в экстракт и продолжила эксперимент.
Это была какая-то фантастика, честное слово! Я словно закрашивала страшную рваную рану широкими мазками. Смочив экстрактом ладонь, я проводила рукой по ране, и из-под моей руки по волшебству появлялась чистая здоровая кожа… Только бледная, так что на загорелой спине Рея оставались белые полосы. Но с этим же можно жить, правда!? Когда я покончила с раной, экстракта осталось буквально на донышке. Я вылила его в опустевшую бутылочку и решила впихнуть в Рея, когда он проснется.
Рей тем временем глубоко вздохнул, наконец разжал свои костедробительные объятия и вольно раскинулся на спине. Бледность с его лица уходила на глазах. Я с наслаждением вдохнула полной грудью, змеёй выскользнула из-под Рея, оставив под его спиной чиррлов платочек, и с удовольствием размяла ноги. Задрала на себе рубашку и печально изучила красные отпечатки на талии. Ему б сок давить. Из берёзы, блин!
Завязала рубашку узлом на животе, снова подвернула слишком длинные рукава, и отправилась к роднику на предмет утреннего туалета.
Когда я вернулась, изрядно освежённая холодной водичкой, Рей уже тоже проснулся и сидел (ого! прогресс!) привалившись к стволу того же дерева.
Завидев меня, он слабо махнул рукой и, смущённо улыбнувшись, спросил:
– Что тут было-то? Вот ни черта не помню! Сколько я провалялся? Судя по состоянию моей спины – с месяц. Но это как-то страшно звучит.
– Хорошая новость. – Я плюхнулась рядом и вручила ему бутылочку с остатком экстракта, куда долила еще немного воды, когда ходила к роднику. – Ты провалялся меньше суток. Как себя чувствуешь?
