Я рассматривала обстановку на фото. Ночной клуб? Квартира? Перебирая снимки на столе.
Кирилл и блондинка. Кирилл и брюнетка. Втроем. По очереди. Фотосессия траха? Кто придумал подобное? Или просто так любимые отцом скрытые камеры? Неважно, что бы это ни было…
- Все еще надеешься добиться своего? - я подняла глаза, сохраняя спокойствие, хотя бы видимое, - не надоело?
- Ты ведешь себя, как маленький неразумный ребенок, - донесся голос отца, - открой глаза наконец, хватит вести себя, как недалекая влюбленная дурочка.
- Я уже давно вышла из детского возраста, - убирая фотографии обратно в конверт, ответила ему, чувствуя, как накатывает изнутри паника, - если это все, то я поеду.
Я развернулась, не услышав ничего в ответ, и пошла к выходу. И только оказавшись в машине, дала волю эмоциям. Позволив слезам катиться по щекам, размазывая по лицу косметику. Всхлипывая и зажимая руки в кулаки. Не верю. Не могу поверить.
Я должна поехать к нему. Пусть Кирилл сам скажет мне, что это лишь отцовские амбиции, замешанные на дурацкой финансовой выгоде. Что все это ложь. Мусор на плотной белой бумаге.
Я вытерла лицо, бросила скомканные грязные салфетки в бардачок и завела машину.
Еще тогда, больше месяца назад, он сам дал мне ключи от своей квартиры. Просто положил их в карман пальто и сказал: - Ты можешь прийти сюда в любое время, когда захочешь.
Я медленно заходила в подъезд, ноги словно превратились в негнущиеся палки. Также медленно открывала дверь, будто в глубине души уже все поняла и решила. А сейчас лишь давала ему возможность замести следы, если таковые оставались. Ведь на самом деле нам всем нравится носить те самые очки с розовыми стеклами. Делая вид, что все хорошо. До поры, до времени.
На полу в коридоре валялись разбросанные вещи. Дорожкой. Будто их снимали по одной и оставляли, как следы. Красные туфли на шпильке, чулки, мужская рубашка, маленькая тряпочка, напоминающая женское платье…Я шла по этой дорожке, чувствуя, как замирает и почти останавливается сердце, падая ниже уровня груди. И уже знала, что увижу.
На большой кровати в самой дальней комнате лежали трое. Две одинаковые девушки и в середине – мой благоверный. Все трое спали сном младенцев. В обнимку. Полуголые. В комнате стоял стойкий запах алкоголя. Я остановилась в дверях, чувствуя себя так, словно по голове вдруг шарахнули лопатой, выбив сразу все мысли, и теперь там была такая девственная пустота. Тяжелая и бесконечная. Я чувствовала себя, как марионетка, которую только что дергали за ниточки, и она плясала, словно живая, а вот сейчас уже висит со всеми на крючке, опустив голову вниз и смотря безжизненными глазами в одну точку на полу.
Мужское тело заворочалось, и, повернувшись ко мне лицом, Ветров открыл глаза. Улыбнулся и подмигнул, потягиваясь.
Приподнялся, удивленно глядя на девушек по сторонам. И нахмурившись, поднял глаза снова на меня: - Нет, Инга, стой…
Я развернулась и пошла обратно. В спальне послышался звук падения и женские голоса.
Я повесила связку ключей на крючок в прихожей и захлопнула входную дверь.
Вот и все. Тот самый конец, которого я постоянно ждала. Хэппи-энд всегда бывает в слишком красивых сказках о любви. И никогда – в реальности. Потому что жизнь щедро одаривает оплеухами тех, кто слишком расслабляется, теша себя глупыми мечтами и надеждами. И я свою затрещину тоже получила. Физически ощущая, как горят щеки и следы от нее. Судьба – дама с тяжелой рукой.
А потом поехала домой, просто отключив все телефоны. Достала из бара бутылку красного вина, случайно купленную два месяца назад, стакан и все, что было в холодильнике.
Деймон хмуро наблюдал за мной с самого верха своего кошачьего комплекса. И так и остался сидеть там, отбивая хвостом какой-то ему одному понятный мотив.
До самого вечера я стирала все, напоминающее мне о таком счастливом как казалось браке. О том, что этот мужчина когда-то существовал в моей жизни. Не хочу. Ничего не хочу выяснять. Ни с кем не хочу обсуждать. Завтра я подам на развод и вычеркну этого мужчину из жизни, из памяти и, очень надеюсь, что обойдусь без воспоминаний о нем.
Слезы просто катились по лицу, подсыхая серо-черными разводами с остатками почти смывшейся туши.
А в глазах стояла та сцена на парковке, когда я впервые увидела Кирилла. Вот она, вся его суть. Мужик, которому от жизни нужен лишь секс, удовольствия и…у него нет и никогда не было тех качеств, которые я, как наивная дурочка, лишь вообразила себе. И наши отношения были исключительно выгодой. Приятный бонус к уже выигранному автомобилю. Почему нет?
Господи, почему же так больно внутри? Почему так хочется закрыть глаза и проснуться? Может это лишь дурной сон, и на самом деле не было этих нескольких счастливых недель?
В дверь позвонили. Я не двинулась с места. Пускай. Потрезвонят и уйдут. Сегодня вечер прощаний. И здесь не место остальным. Только я и мои воспоминания, растоптанные мечты и сломанные надежды…
Звонивший не унимался, и спустя несколько минут я услышала еще и стук кулаком по двери: - Инга, открой!
Ветров, мать его…Он решил добить меня? Сломать окончательно, как фарфоровую куклу?
Я допила остатки вина прямо из бутылки и встала. Прошла в ванную и включила воду, закрыв дверь. Пусть соседи вызовут полицию и этого любителя потрахаться увезут в отделение. Мне все равно. Я умылась, почистила зубы, собрала волосы в хвост.
А когда вышла из ванной и тихонько подойдя к двери, посмотрела в дверной глазок, на лестничной клетке было пусто.
Я опустилась на пол, привалившись к закрытой двери, и громко разрыдалась. До истерического хохота в конце и абсолютной пустоты в душе. Там не осталось больше ничего. Этот человек все развеял по ветру, даже мелкий мусор.
Глава 19
Кирилл
Я стоял около зарытой двери. И был уверен на все сто, нет, двести процентов, что она там. Я словно чувствовал ее присутствие. Также явно, как и запах алкоголя, которым от меня разило на несколько метров по-моему. Хотя был трезв, как стекло.
Мне хотелось долбить руками эту тяжелую металлическую дверь, до кровавых ошметков на стенах.
- Инга! – еще одна бездарная попытка в буквальном смысле достучаться до этой женщины.
Блядь!
Я разбил в кровь костяшки рук, теперь по тыльной стороне ладоней сочилась кровь, оставляя подсыхающие следы красного цвета.
Твою мать.
Я сел прямо на пол, на холодную плитку рядом с дверью и прислонился к стене.
Эти сучки с одинаковыми лицами подставили меня. Ксерокопии друг друга, блядь!
И ведь надо ж было так глупо попасться. Ей богу, развели как последнего лоха.
Я поднялся и пошел на лестницу. Потом сел в машину и поехал домой.
