Никак…
Раздается резкий хлопок. Резко оборачиваюсь, верчу головой, но вокруг все начинает странно темнеть. Снова смотрю на мужчину возле окна, а тот как раз начинает оборачиваться, и я почти уверена — что вот сейчас узнаю его. Даже если забыла — обязательно вспомню! Потому что чувствую — он значит для меня очень-очень многое.
Но свет гаснет быстрее, чем я успеваю различить хоть какие-то черты лица.
А затем наступает звенящая тишина.
Я снова одна.
Резко открываю глаза и, двинувшись вперед, оглядываюсь. Дыхание не сразу удается восстановить, а когда наконец глаза привыкают к темноте, понимаю, что место незнакомо мне.
Шарю рукой по сторонам, натыкаюсь на стену, а следом нащупываю выключатель. И как только свет загорается с удивлением оглядываю… спальню?
Я что, в комнате Владимира? Но почему?
Друзья! Чтобы не потеряться, добавляйте книгу в библиотеку и подписывайтесь на мой профиль, чтобы не пропустить новинку про Мирона:)
— 11 Назар -
Мне повезло — с Ольгой я не ошибся. Она сумела найти подход к Платону и при этом ее присутствие рядом не напрягало. Так что несколько дней проходят довольно спокойно. Конечно, я пока не рискую полностью перебираться в офис. Глупость, наверное — вроде Оля и правда показала себя надежным человеком, но… Не могу. Внутри так и точит мысль, что после того, как Полина вот так безответственно оставила его у меня под дверью, поступить с ним так же просто не могу. Даже на полдня.
Поэтому в основном работаю из дома.
За это время моя квартира потихоньку превращается в филиал детского мира. Поначалу я заказал все что необходимо, как мне казалось — кроватку, пеленальный стол, и все.
Потом выяснилось, что нужен стульчик для кормления, у которого есть возможность откидывать сидение. Да и помимо смеси Оля стала спрашивать о прикорме, а я так и не смог внятно ответить на вопрос о возрасте Платона. Вдобавок она сама принесла кучу разных погремушек и каких-то цветных штук, чтобы занимать малыша.
Вообще девушка оказывается весьма приятной в общении и понимающей. Еще ко всему прочему и готовить успевает обеды и ужины. Просто идеал. Вот только…
Глядя на то, как Ольга держит на руках малыша, я все чаще представляю на ее месте Полину и задаюсь вопросом — а как это делала она? Так же улыбалась? Тоже пела колыбельные сыну?
От Олега по-прежнему никаких вестей, и это начинает уже всерьез беспокоить. Сам себе я дал срок до сегодняшнего вечера — и дальше либо он объявится, либо позвоню сам. Потому что неизвестность начинает напрягать.
С утра Ольга отпросилась и уехала по делам, и я снова впервые остаюсь один на один с Платошей. Впрочем это даже хорошо — нам ведь ехать за результатами ДНК. А объяснять няне, почему это я вдруг решил сдавать этот анализ, я уж точно не планирую.
Малыш, словно чувствует важность момента, ведет себя просто идеально. Хотя уже зайдя в клинику, я вдруг ловлю себя на мысли, что, может, послать это все лесом? Я ведь и так уже привязался к нему, как к своему. Да что там! В мыслях я давно уже называю пацана своим сыном. Так, может, ну, его?
Даже останавливаюсь, решая стоит и правда вернуться домой без результатов, как меня перехватывает тот самый мужчина, который брал у нас анализ.
— Назар Леонидович, добрый день. Вы за результатами?
— Здравствуйте, — киваю в ответ. — Да, но я тороплюсь, так что…
— Проходите, это быстро.
В итоге все же получаю запечатанный конверт на руки и зависаю, глядя на тот. Сотрудник клиники смотрит с явным интересом.
— Спасибо, — говорю и быстро покидаю кабинет. Наверное, обычно папаши вроде меня тут же вскрывают и читают результат. А я… Я вот только в машине все же решаюсь на это. С твердым пониманием, что написанное не изменит принятого решения.
Когда вижу в графе результат цифру 99,99 внутри что-то обрывается.
То есть вот она правда, которая ничего, по сути, и не меняет. Больно ли мне от понимания, что Полина лишила меня нескольких месяцев жизни моего сына?
Очень.
До безумия. Я злюсь на нее. Злюсь так, что внутри все кипит. Но одновременно с этим во мне растет благодарность, что не избавилась, не отказалась. Выносила, родила.
Когда найду, спрошу за все, разумеется. Но уже сейчас знаю — Платона не отпущу больше. Ни за что.
Подъезжая к дому, вижу машину брата. И понимаю, что неспроста это. Стоит мне припарковать тачку, как Мирон выходит из своей и идет ко мне. Да вот только я-то не один. Поэтому как только здороваюсь с ним, подхожу к задней двери и, открыв ту, достаю переноску.
Мир забавно хлопает глазами и смотрит то на меня, то на Платона.
— Теперь я понимаю почему мама сказала заехать к тебе в гости, — выдает он ошарашенно.
— Так все же она, — усмехаюсь я. Даже не сомневался, что младший не просто так появился тут. — И что еще она сказала?
— Просто попросила заехать узнать, как твои дела и напомнить, что скоро у нас семейный ужин. Ева с Ником прилетают. Так что ты тоже должен быть. Но, видимо, не один?
Вот ведь… мама. Все просчитала. А я-то гадал, как это она не объявилась за это время ни разу. Не напомнила, что я все-таки обещал с отцом поговорить и про Платона рассказать.
— Это же твой? — Мирон задает вроде бы логичный вопрос, но меня почему-то задевает это.
— Сам-то как думаешь?
— А от кого? Черт, и когда ты вообще успел? — брат ошалело смотрит на пацана, который беззубо улыбается ему, и я прямо вижу, как младшенький начинает таять. А ведь тот еще закоренелый холостяк и чайлд-фри.
— Разве это важно?
— Ну, вообще-то да. Наследственность, знаешь ли, не просто так придумали, — умничает Мир.
— Ладно, ты все передал — молодец. Я тебя услышал. А сейчас мне пора, извини.
— Погоди, так ты правда осел дома? Когда заехал в офис не поверил. Это из-за ребенка? Это кто кстати? Мальчик? Или девочка?
— А ты угадай, — предлагаю ему.
Брат хмурится и вглядывается в Платона, отчего тот тоже перестает улыбаться и вообще губы начинают у мелкого дрожать. Верный признак рева.
— Мальчик. Синий же цвет.
— Гениально, Мир, — хвалю брата. — Купи себе шоколадку за правильный ответ. А мне и правда пора.
— Что, даже не пригласишь в гости?
Тяжело вздыхаю и перехватываю люльку поудобнее.
— Ты ведь не отстанешь?
— Неа.
— Ладно, идем.
Понимаю, что в ближайший час Мирон вытащит из меня все, что захочет. Мелкий засранец. Всегда таким был — как вцепится, не оттащишь.
