Теперь же у меня нет права на ошибку. Да и сама Полинка явно тянется ко мне, не помнит, но все равно отвечает на поцелуи так, что коротит все внутри. Сейчас бы затащить ее в спальню и…
— Назар, ты меня не слушаешь? — с укором произносит мама.
— Да, извини. Отвлекся.
Она неодобрительно качает головой, а я краем глаза вижу, как Поля кормит Платошу.
— Что ты говорила?
Ответить она не успевает — на пороге столовой появляется брат.
— Всем привет! — заявляет тот, широко улыбаясь. — О, у нас прибавление.
И пока Полина ошарашенно смотрит на братца, тот подлетает к ней и расцеловывает в обе щеки.
— Рад видеть, Полишка.
— Мир! — осаживаю наглеца. — А ну, руки убрал!
Мама давится смешком, но я даже не реагирую на это. А когда младший и не думает ретироваться, подлетаю к тому и оттаскиваю его за шкирку.
— Воу! Полегче! — усмехается он. — Поздоровался же просто.
И снова косится в сторону жены моей.
— Привет, — натянуто улыбается та. И меня разрывает от желания как следует встряхнуть Мирона за эту выходку. Потому что оказывается я до сих пор не умею равнодушно смотреть на Полину, когда ей некомфортно. Не могу не реагировать.
— Сынок, рада видеть, — вмешивается мама, переключая на себя внимание Мира. После чего тот отходит к матери.
— Все нормально? — тихо спрашиваю у Поли, на что она благодарно кивает и улыбается уже совсем иначе.
Обстановка слегка разряжается.
— Так что, вы снова вместе? — беспардонно спрашивает младший. А нет, рано я обрадовался.
— Именно так, — роняю, чтобы поскорее закрыть тему.
— Да? А Оля? Она теперь свободна, наконец, или по-прежнему…
Полина бледнеет и вцепляется в ложку с такой силой, что костяшки белеют.
Да чтоб тебя! Вот кто его за язык тянул?
— Мирон! — рявкаю на брата, но тот будто и не понимает намеков.
— Оля? Это няня Платона? — вмешивается мама. — У вас и правда что-то было?
Сын, словно чувствуя, что ситуация переходит грань разумного, заходится плачем. Поля нервничает еще сильнее, забирает его из кресла на руки, пробормотав невнятное “извините”, уходит из столовой.
— Довольны? — цежу, бросив вилку на стол. — Приятного аппетита, дорогие родственники!
— А ну-ка, сядь! — неожиданно приказывает мама, когда я уже встаю из-за стола. — Быстро, я сказала.
Она нечасто так делает. Да что там — считанное количество раз на моей памяти. Но обычно перечить ей не решается в такие моменты даже отец. Поэтому, стиснув зубы, сажусь обратно.
— А теперь внятно объясните мне, что за балаган вы тут устроили!
Мирон довольно откидывается на спинку стула и, сложив руки на руки, довольно ухмыляется.
— А чего непонятного, ма? Бесится Назар, что его раскрыли перед Полинкой. Вот и все.
— Идиот! — рявкаю на него. — Не было у меня ничего с ней! Придурок!
Мир скалится еще шире, будто этого только и ждал.
— Это точно? — строго спрашивает мама.
— Знаете, что? Вас вообще это не касается!
— Ошибаешься. Меня очень даже касается то, как и с кем будет жить мой внук. Если ты, идиот, прошлепаешь семью, то видеть Платошу я буду крайне редко.
Шумно выдыхаю.
— Мы с Полиной сами разберемся, как дальше жить. И никто, слышите?! Никто не имеет права лезть в этот вопрос. Хотите общаться с внуком — вперед. А в наши отношения нос не суйте!
Поставив точку, все же сваливаю из столовой. К черту. Достали. Сейчас нужно разобраться с тем, что уже успела накрутить себе в голове Полина. Она может и не помнит ничего, но судя по тому что я вижу, в этом вопросе она осталась такой же мнительной, как и когда-то.
Жену нахожу в спальне. Она сидит и укачивает сына. Тот, кажется, заснул, но Поля словно и не замечает этого. Продолжает тихонь качать малыша. Медленно подхожу к ней, боясь спугнуть. Присаживаюсь перед ней и пытаюсь поймать взгляд.
— У меня ничего с ней не было.
— Ты не обязан оправдываться, — говорит она далеко не сразу. — Я понимаю, у тебя своя жизнь, и… Я же сама виновата.
Полина прикрывает глаза, и я замечаю крохотную слезинку у нее на щеке.
Черт, и мне становится так больно за нее, словно это я сейчас на ее месте. Хотя… Я ведь был в такой же ситуации фактически. Даже хуже.
— Я хочу, чтобы ты знала правду. Оля только помогала с Платоном. Все.
Мы встречаемся взглядами. Очень осторожно кладу ладонь на ее и чуть сжимаю.
— Ты мне веришь?
Она всхлипывает, а мне будто наживую грудину вскрывают. Аккуратно забираю ребенка, Поля, не сопротивляясь, передает его. Ее плечи опущены, да и сама она выглядит потерянной. Уложив сына так, чтобы тот оставался в безопасности, возвращаюсь к бывшей жене.
— Знаешь, в одном мама права, — она вопросительно поднимает на меня глаза. — Не хотелось бы продолбать второй шанс. Я больше года был без тебя. Без вас. Мне не понравилось.
— И мне… — срывается с ее губ. — Я уверена, что мне тоже не понравилось без тебя.
— Почему ты так думаешь?
— Не знаю. Просто чувствую.
— А ты с Емельяновым… — она вздрагивает при его фамилии, и я уже жалею, что спросил. Дурак? Да. Но ревность сжирает меня.
— Он поцеловал меня. Один раз.
Удавить этого нахала захотелось с такой жуткой силой, что едва сдерживаюсь, чтобы не выругаться.
— Прости! — резко подается она ко мне, кладет ладони на плечи и прижимается в поцелуе. — Прости, что… Если бы я только знала…
Во мне поднимается что-то темное и дикое. Мне становится необходимо утвердить свои права на эту женщину. Хочется стереть с ее губ чужие поцелуи, любые взгляды с ее тела. И мне стоит огромных трудов, чтобы удержаться от этого безумия.
Не здесь. Не сейчас. Я возьму свое по праву, но чуть позже.
— Зорь, прости меня, — всхлипывает Полина, а у меня внутри расцветает такая нежность. Так звала меня только она. И я словно вернулся туда, где мы были так счастливы и беззаботны.
— Все хорошо, — заверяю ее, загоняя внутреннего зверя подальше. Позже. Все будет позже. — Ты не злись на Мирона — он идиот.
— Он всегда такой?
— Еще и не такой, — вздыхаю. — Вы частенько пикировались с ним раньше.
— Твой брат не знает, да? Ну, что я ничего не помню?
— Полагаю, теперь уже знает. Вряд ли мама промолчит. Скорее всего, песочит его там, — мстительно улыбаюсь.
— Вы не очень ладите?
