Еще одним непреклонным правилом этого дома были семейные ужины, пропускать которые без уважительной причины каралось очередным наказанием.
Ларус громко выдохнул, но спорить с женой не стал.
Уже позже за столом все склонились в благодарственной молитве. Но только Энн, задумавшись о своем, снова смотрела в окно.
— Дрянная девчонка! — взревел и без того разъяренный мужчина. Он еще не успел найти выход первой волне своего гнева, как Энн снова провоцировала его.
— Мало того, что не чтишь традиций нашего дома, — Ларус вскочил из-за стола, и, опершись мощными и мозолистыми ладонями о самый его край, наклонился к дочери. — Так еще и атеистка! Вся в мать!
Последняя фраза вырвалась из его уст случайно и необдуманно. Но именно в этот момент все сидящие за столом, пожалуй, кроме Оскара, напряглись. Арна не была атеисткой. Скорее набожной лютеранкой, о чем знал каждый житель их маленькой деревушки.
Ларус и сам понял, что взболтнул не то. Вот только сказанного не вернуть. Он сел обратно на свое место и, обхватив руками голову, вспомнил слова покойной сестры, которые та так любила повторять:
"Три вещи нельзя скрыть: солнце, луну и истину."
2. Гость
— Вот это город! Даже не верится, Энн, что совсем скоро мы будем жить здесь, а не в нашем захолустье!
Яркие красочные домики, манящие витрины магазинов и местных кафешек, толпы людей, да даже количество автомобилей были в диковинку для двух девчонок, приехавших в столицу из деревни. Конечно, они бывали здесь и раньше, и даже не по одному разу. Но одно дело приехать в гости на пару дней или по делам, и совсем другое — самостоятельно жить в большом городе.
Хилдер и Энн, знакомые, казалось, с пеленок, были примерно одного возраста и даже внешне чем-то похожи, пожалуй, за исключением рыжего цвета волос. В этом году они закончили старшую школу и поступили в столичный университет.
— А мне будет не хватать дома. И братьев. И мамы. И лошадей, — перечисляла Энн, держа Хилдер за руку.
Девчонки неспешно бродили вдоль улицы Лаугавегур¹, наслаждаясь атмосферой яркого города, в предвкушении скорой свободы и независимости. В столицу они приехали ранним утром, чтобы оформить необходимые документы в университете, и уже успели присмотреть квартиру, которую планировали снимать вместе в ближайшие три года. Светлая, просторная, а главное — совсем рядом с их будущим местом учебы, правда с немного более дорогой арендой, чем рассчитывали и могли себе позволить.
— Еще скажи, что и по Ларусу тоже будешь скучать!? — возмутилась Хилдер. Девушка прекрасно знала, как отец Энн любил наказывать своих детей за любую оплошность и, конечно, не разделяла его убеждений. Мало того, еще в школьные годы, замечая на Энн очередные следы от побоев, всячески старалась донести сей факт до учителей, а порой и до директора, что нередко становилось причиной ссор между подругами.
— Не знаю, — не на шутку задумалась Энн.
— Эта твоя дурацкая привычка — искать хорошее даже там, где его нет — однажды, сыграет с тобой злую шутку, — заворчала в ответ подруга.
— Представляешь, он вчера меня не наказал, — вспомнила минувший вечер Энн и, ухватившись крепче за руку Хилдер, решила поделиться своими мыслями. — Хотя, знаешь, было за что. Я вчера полдня провела на утесе, наблюдая за китами, а потом еще и про вечернюю молитву забыла. Но отец такое ляпнул, что до сих пор бегает и утешает маму.
На лице Энн проскочила мимолетная улыбка: Ларус своей несдержанностью наказал себя сам. И, если бы не эти его слова, навряд ли сегодня девчонки вот так запросто гуляли бы по центру Рейкьявика.
Однако, должного любопытства последняя фраза Энн у подруги не вызвала. Наоборот, она пролетела мимо ушей.
— Ты с ума сошла! — вспылила Хилдер. — Я когда-нибудь тебя сама поколочу! Зачем ты вечно сбегаешь на этот мыс? Жуткое место!
— Никакое оно не жуткое! Ты не понимаешь...
— Не понимаю? — перебила подруга. — Ну как же! Прекрасное место! Самое то, чтобы умереть там, как та сумасшедшая!
Мыс Скортирвона, или иначе "лишенный надежды", как прозвали его местные жители много лет назад, был еще одной причиной их разногласий. Хилдер отчаянно не понимала, как можно было любить то опасное, безлюдное и дикое место, и, что Энн находила в нем, раз за разом, несмотря на жестокие наказания Ларуса, сбегая туда.
— Она не была сумасшедшей, Хилдер! Отец всегда утверждал, что Джоанна была просто отчаявшейся.
— Когда человек бросается вниз, чтобы разбиться вдребезги из-за глупой любви, — безапелляционно заявила подруга, — он сумасшедший. О чем тут спорить? А Ларус защищает ее по одной простой причине, и ты, между прочим, прекрасно знаешь по какой!
В их небольшой деревушке об этом знал каждый. Джоанна была родной сестрой Ларуса и, конечно, тот никогда бы не признал в ней психически нездорового человека.
— Мама говорила, что там все сложно было и о любви речи не шло, — попыталась заступиться за родную тетку Энн.
— Всё, не начинай! Опять поругаемся, а мне не хочется портить такой день! — остановившись на мгновение, Хилдер заглянула в песочного цвета глаза подруги. Она волновалась за нее. Глупую и безрассудную. Боялась, что однажды Энн может сорваться и повторить судьбу той несчастной. — Но я все равно рада, что больше у тебя не получится туда сбегать.
Неумолимо приближалось время обеда, и девчонки, изрядно проголодавшись, заскочили в первое попавшееся кафе.
— Хил, я переживаю, что отец не даст ни кроны больше оговоренной суммы, — ожидая свой заказ, призналась Энн. — Тогда нам придется отказаться от квартиры, понимаешь?
— Мой тоже вряд ли обрадуется, — согласилась девчонка напротив, — но никто не мешает нам найти работу. Можем в кафе пойти или, например, в супермаркет продавцами.
— Ага, по ночам будем товары выкладывать, а по утрам, словно зомби, на учебу ходить, — выпучив глаза и высунув набок язык, рассмеялась Энн.
— Скоро же выставка, — опомнилась Хилдер. Ее отец, Кристоф Йоханссон, как раз занимался организацией данного события. — Я попрошу папу взять нас туда. Будем присматривать за лошадьми и сможем неплохо заработать. На первое время хватит, а там видно будет.
— Неплохая идея, Хил, — обрадовалась Энн, но тут же сникла. — Отец Странника хочет продать, знаешь?
— Слышала, — печально вздохнула Хилдер. И хотя она не разделяла любви Энн к этому строптивому и необузданному жеребцу, о привязанности подруги к нему знала не понаслышке, а потому грустила вместе с ней.
— Энни! — обратилась она к поникшей девчонке в надежде вернуть былой беззаботный настрой их беседе, — твоего монстра все равно никто не купит, поверь. И, кстати, у меня возникла идея!
Дождавшись, когда Энн поднимет на нее свои огромные светло-карие глаза, Хилдер продолжила:
