Спорить Адам не стал. За спасение Энни он готов был продать душу дьяволу, не то что потерпеть какое-то там зловоние.
— Вот сюда её клади, — на сей раз голос ведьмы раздался совсем близко и тут же Адам ощутил прикосновение дряхлой прохладной руки к своему запястью. — Вот так! А сам рядом садись. Сейчас воды принесу.
— Давай помогу, куда ты слепая? — вскочил эмир, но тут же сел обратно, заслышав дикий смех старухи.
— Это ещё глянуть надо: кто из нас слепой! Ты глазами на мир смотришь, да ничего возле носа своего не замечаешь. Я же, закрыв свои, вижу то, что тебе и не снилось. Сиди, сказала, не мельтеши!
— Как же ты одна здесь живёшь? — решив не спорить, спросил Адам.
— Привыкла уже, — отмахнулась Зухария. — На, пей!
И снова неприятный запах ворвался в сознание эмира, а губ его коснулась металлическая посудина.
— Что это? — выдохнул он, не испытывая никакого желания пить вонючую жидкость.
— Вода, что же ещё? — вновь рассмеялась старуха, а потом серьёзно, даже, как показалось эмиру, угрожающе рявкнула: — Пей!
Перехватив кружку в свои руки, Адам сделал глоток, потом второй. Он понимал, что Зухария обманула, и была там не вода, но словно сам не свой он продолжал поглощать настой до последней капли, ощущая, как телу его становилось легче, а на душе спокойнее.
— Бедная девочка! Натерпелась, — запричитала старуха, проводя руками вдоль тела Энни. То ли она снимала с неё лохмотья, то ли просто изучала и смотрела руками заместо глаз, — Адам не видел и мог лишь догадываться.
— Ты сможешь ей помочь?— с надеждой спросил он.
— Смогу, не переживай! Жить она будет. Больше тебе скажу: и месяца не пройдёт, как затянутся все ее раны здесь и здесь, — Зухария продолжала водить руками, пока не замерла: — Только вот тут болеть будет долго, а ежели не отпустишь её, то никогда не заживёт!
Адаму даже не нужно было видеть, где именно остановились руки старухи. Он всё прекрасно понимал: слишком много боли скопилось в сердце его девочки.
— Ты же знаешь, что не смогу отпустить!
— Сможешь, — протянула уверенно старуха. — Сам отпустишь — других вариантов у тебя не останется!
— Но разве не ты говорила, чтобы я привёз её? Для чего тогда всё это было нужно? — в голове у эмира роилось много вопросов, но тот напиток, что выпил он из рук старухи, явно размывал его сознание.
— Всё так, Адам! Всё так!
— Ты сказала, что она утолит мою жажду, воскресит к жизни целую страну! Где всё это, Зухария? Где? Кроме слёз и страданий, боли и мучений ничего вышло из этой затеи, да и стране никакой пользы враньё моё не принесло! – язык постепенно начинал заплетаться и почти не слушался Адама, но мужчина не мог остановиться.
— А разве мало она сделала? — удивилась Зухария. — Сам посуди: сердце твоё разбудила, врагов среди друзей тебе показала, вторую дочь Саида от гибели спасла. А ведь это не её судьба была...
— О чём ты?
— О том, что не пошёл бы ты за Алией через целую пустыню, да и той не хватило бы сил продержаться так долго. А потеряй Саид свою дочь, вновь полилась бы рекой кровь на наших землях.
— Но Энни тоже дочь Саида! Где справедливость?
— Дочь, — согласилась Зухария. — Только разве любит он её или знает? Да и сердце девочки другого отцом своим выбрало, как ни жаль.
— Ты поспи, — почуяв, что Адам едва справлялся с наваливавшейся на него усталостью, прошептала Зухария. — До утра всё равно ничего не изменишь, а там и видно будет, что вас дальше ждёт!
Как ни боролся эмир с действием снадобья, как не пытался оставаться он в сознании, всё же постепенно глаза его закрылись, а мысли рассеялись.
Зухария, дождавшись наконец тишины, завела свою песню, обращаясь к богам, о которых никто и не слыхивал из ныне живущих, дабы облегчили они страдания Энни, а еще помогли Юсуфу, который вместе с верблюдом Саида так и не успел добраться до своего дома, и сейчас не видела его старуха ни в мире живых, ни в мире мёртвых.
Сквозь дряхлые стены, обтянутые ветхим тряпьём и полусгнившими шкурами животных, тонкими лучиками внутрь шатра пробивался свет. Он щекотал Адама, поторапливая проснуться.
Открыв глаза, эмир тут же наткнулся взглядом на старуху. Та сидела спиной к нему и держала в своих сморщенных руках тонкую, почти прозрачную ладонь Энни. Еле слышно Зухария что-то нашёптывала, но как ни вслушивался эмир в её слова, ни одного понять не сумел.
— У неё могла быть совсем другая судьба, — произнесла Зухария, словно почувствовав, что Адам очнулся. — Саид не послушал меня однажды. Не отпустил свою любовь. Теперь тебе придётся отпустить свою!
— Как она? — спросил эмир, не обращая внимания на присказки старухи, но отмечая про себя, что мерзкий запах, заполонявший шатёр ночью, полностью выветрился.
— Спит пока, — отмахнулась Зухария. — Ошибка Саида слишком дорого обошлась ей.
— Расскажи мне!
— О чём, Адам? О том, что должна была эта девочка жить со своей сестрой в огромной и любящей их семье? Или о том, что её мать могла остаться живой, а названый отец не озлобился бы настолько, чтобы поднимать тяжёлую руку на близких ему людей? А может, о том, что Саид успел бы спасти своего отца во время великого пожара, если бы не сорвался к Джоанне, и тем самым освободил бы страну от своего недальновидного правления? — говорила Зухария много и весьма эмоционально, что раньше за ней мужчина не замечал. — Знаешь, Адам, никогда не нужно считать себя умнее и хитрее собственной судьбы. Саид вопреки всему решил изменить её, а платить за его ошибки сейчас приходится этой девочке.
— Если ты знала, что девочек двое, то почему не сказала Саиду? Почему допустила, чтобы забрал он только одну?
— Много ты знаешь, Адам! — вскинула руки Зухария. — Забери Саид обеих — ни одну бы не довёз! Хоть в этом я смогла помочь! Пусть не вместе, пусть на разных берегах, но обе живы!
— Что сделано, то сделано, — заключил эмир и подполз ближе к Энни, чтобы провести ладонью по её нежной щеке. — Я ни о чём жалею, Зухария! Если бы Саид отпустил свою Джоанну, я никогда бы не нашёл мою Энн.
— Верно говоришь, — кивнула старуха и с немалым трудом встала на ноги, а потом мелкими шажками поплелась в другую сторону шатра, где были развалены какие-то вещи. — Не знал бы ты её! И в этом было бы твоё счастье!
— Не начинай, Зухария! Опять ты клонишь к тому, чтобы я её отпустил?
— Ты! — ведьма резко обернулась и ткнула костлявым пальцем в сторону мужчины. — Ты отпустишь! Это твоя судьба!
Не желая слушать бред старой знахарки, Адам всецело перевёл своё внимание к Энни. На удивление сегодня она выглядела намного лучше.
— Что ты там говорила про тяжёлую руку её отца? Следы побоев на её спине по его милости? Верно? — не отрываясь от Энни, спросил Адам. Но в отличие от Зухарии говорил негромко, страшась нарушить покой девушки.
