Навалившись лбом на прохладное стекло, Энни смотрела в окно такси, что минут двадцать неспешно увозило её от деревни в сторону квартиры в Рейкьявике. Уже завтра начинались первые лекции в университете, а значит задерживаться дома было нельзя, как бы сильно не хотелось остаться.
— Энни! Энни! Энни! — никак не могла угомониться Хилдер, обнимая подругу и чмокая ту везде, где только можно. — Господи, Энни! Ты не представляешь, как я тебе рада!
— Хил! Ты меня задушишь!
В отличие от Энни Хилдер всё лето прожила в Рейкьявике. Сначала она каждый день ожидала возвращения Энни, а потом, чтобы не сходить с ума от одиночества, устроилась в местный супермаркет на работу и уже просто не могла выбраться к подруге в деревню, когда та нашлась. Конечно, девчонки часами болтали по телефону.
В первые дни Хилдер злилась и никак не могла поверить в произошедшее. Но со временем, когда эмоции немного стихли, девчонки вновь смогли вернуться к привычному общению. Но увиделись они за целое лето впервые...
— Какая же ты глупышка, Энни, — смахивая непослушные слезинки, прошептала Хилдер. — Это было так страшно — ничего не знать! Каждый день просыпаться в надежде, что именно сегодня тебя найдут, а потом засыпа́ть, моля Бога, чтобы с тобой было всё хорошо!
— Прости, — прошептала Энни, крепче прижимая к себе подругу. — Я же говорила, что не могла поступить иначе.
— Знаю, — шмыгнула носом Хил и добавила срывающимся голосом: — Просто мы все так сильно тебя любим! И потерять тебя ...
— Не плачь, — перебила её Энни. — Я здесь, с тобой! Со всеми вами!
Несколько долгих минут девчонки прижимались друг к дружке не в силах оторваться.
— Я приготовила бургеры, твои любимые — с руколой, — первой заговорила Хилдер и, схватив Энни за руку, потащила ту на кухню и усадила за стол. — Сейчас сделаю горячий шоколад и ты мне все-все расскажешь, договорились?
— Угу, — кивнула Энн, осматривая крохотную кухню, на которой за это время ничего не изменилось.
— Как Арна? Как братья? Нормально отпустили? — раскладывая по чашкам какао, поинтересовалась Хил. — Я была уверена, что они запрут тебя в доме и больше ни шагу не дадут ступить.
— Нет, всё хорошо! — засмеялась в ответ рыжеволосая девчонка.
— Твой эмир так и не звонил? — не отвлекаясь от дела, спросила Хил. В отличие от Арны и мальчишек, подруга знала чуть больше о приключениях беглянки.
— Нет, — тут же помрачнела Энни. — И он не мой, ты же знаешь!
— Не думаю, что Адам Ваха побежал бы и меня спасать от варваров в смертоносную пустыню, — хмыкнула Хилдер.
— Хил, не начинай, я же тебе всё рассказала!
— Ну не знаю, мне всё равно кажется, что ты просто всё не так поняла.
— Хилдер, разве ты меня не знаешь? Неужели я похожа на девушку, которая будет безропотно подчиняться чужой воле? Или может ты захотела бы стать игрушкой в руках женатого человека? Да и вообще, мой дом здесь! Я люблю дождь и ветер, холодный океан и заснеженные вершины гор, я всегда буду одеваться в джинсы и открыто смотреть в глаза собеседнику, а еще я ценю свободу! Жить в золотой клетке — такое себе удовольствие, теперь я знаю это точно!
— Ну вот опять, — улыбнулась Хилдер и, бросив чашки с шоколадом, подсела к Энни и заглянула в ее глаза.
— Ты о чём? — непонимающе уточнила девчонка. От волнения, с которым она так отчаянно оправдывала свой побег от Адама, её щёки запылали огнём.
— Стоит мне тебя спросить о твоём эмире, как ты сразу начинаешь взрываться!
— Неправда! Просто я хочу, чтобы ты наконец поняла, что я для него ничего не значу. Я лишь похожа на ту, которую он любит и всегда любил.
— И поэтому, рискуя своей жизнью, побежал тебя спасать?
— Думаю, он просто чувствовал ответственность за мою жизнь.
— А когда не отходил от тебя ни на шаг после?
— Его мучило чувство вины, не более!
— А его слова?
— Хил, а его слова, как ты видишь, сильно расходятся с делом! За целый месяц ни одного звонка, ни одного сообщения! Он даже не поинтересовался, как я добралась!
Хилдер заметила, что глаза Энни увлажнились, а голос задрожал. Теперь она воочию убедилась, что подруга страдала, хоть и пыталась казаться безразличной.
— Позвони ему сама, в чём проблема?
— Ни за что! — отрезала Энни и вскочила с места, чтобы доделать шоколад, заброшенный Хил. — В конце концов, каждый получил своё: я вернулась домой, а он женился на Алие.
— Ты ее видела? Она правда так сильно на тебя похожа?
— Нет, не видела, — Энни пожала плечами. — Но Саид, ее отец, глядя мне в глаза, не смог нас различить.
— Саид? — переспросила Хилдер, словно имя это ей о чем-то говорило.
— Ну да! — без задней мысли согласилась Энни
— Погоди, — Хилдер подскочила к подруге и, обняв ту за плечи, заставила обернуться.— Помнишь, ты мне рассказывала про свой разговор с Ларусом на утёсе, когда нас в спешке отправили сюда.
— Конечно!
— В той истории тоже был Саид! — заговорщически прошептала Хил.
— Подумаешь! — отмахнулась Энн и протянула чашку с горячим напитком подруге.— На Востоке каждого третьего так зовут!
— Ещё скажи, что все дочери этих Саидов похожи на тебя будто сёстры, — словно разгадав страшную тайну, Хил натянула на лицо победную улыбку.
— К чему ты клонишь?
— К тому, что чует моё сердце, — облизнув с губ остатки шоколада, уверенно выдвинула свою версию Хилдер: — тебе просто необходимо поговорить с Ларусом!
34. Обещание
Дезирия
Адам
Есть ли предел боли, разрывающей душу? Чем заглушить её, если с каждой минутой она становится лишь сильнее?
Адам знал: здесь бесполезны врачи. И кто бы что ни говорил — время тоже не всесильно!
Эмира больше ничего не держало в Наджахе, никто более не ждал его в собственной провинции. С отъездом Энн точно пелена спала с его глаз. Он не находил покоя нигде и ни в чём. Праздная жизнь, которую вёл эмир раньше, оправдывая себя благими целями и нелепыми мечтами, начала казаться непозволительной. А ещё Адам хотел отомстить. За Энни. За других таких же несчастных, ставших жертвами творящихся в Дезирии бесчинств. Он понимал, что должен был очистить земли своей страны от зла в лице Карима и подобных ему мерзавцев, чтобы больше никто не повторил судьбу рыжеволосой чужестранки.
Как только убедился Адам, что Энни пересекла порог своего дома, он тут же отправился к Саиду. Разговор с правителем был непростым. Адам просил отпустить его в Бларох, чтобы раз и навсегда усмирить казухов. Саид же, понимая, насколько это могло быть опасным, никак не хотел рисковать жизнью молодого человека. И пусть он так и не стал для шейха родным, тот понимал, что более достойной кандидатуры на его пост, не найти.
