— Пойми же, дядюшка Мунин, я — живой человек! Женщина!
— Ты не женщина! Ты дриада!
— Тем более! И не надо рассказывать мне про мою дорогую мамочку, которая блюла себя до брака и ни с кем, кроме папочки, ни-ни! Да оглянись ты вокруг: у любой уважающей себя дриады любовников полон лес!
— Во-первых, не смей говорить о матери в таком тоне! Во-вторых, не у любой, а лишь до замужества! А в-третьих, именно лес! Ни одна, как ты правильно заметила, уважающая себя дриада не опустится до того, чтобы путаться с забродами из Большого Мира!
— Нет, постой! По-твоему, если ухажер говорит с девушкой о чем-нибудь еще, кроме как о чудесных свойствах омелы или о том, в какой день лучше высаживать саженцы, а в какой сеять коноплю, как твои собратья-друиды, и если от него пахнет не козлиной шерстью, луком и перегаром, как от сатира, так он сразу заброда?! О противоестественных наклонностях наяд я вообще молчу! Пойми, дядюшка: твой разлюбезный Заповедный лес для меня тюрьма! Тюрьма, уже хотя бы потому, что он — Заповедный! И коли уж ты сам заикнулся о замужестве — пожалуйста! Выдай меня замуж! Но только за того, кого выберу я сама!
— Интересно, и кого же ты выберешь? — фыркнул Мунин. — Этого сморчка в кружевном белье? — Но сам вдруг подумал: «Чтоб я так жил! А ведь это выход…»
— Сморчка?.. А, ты о Кире? Вот еще! Я в нем окончательно разочаровалась. Во-первых, он на язык оказался куда бойчее, чем на все остальное, а во-вторых, когда ты устроил эту свистопляску, бедняга тут же обо мне забыл и затрясся, как осиновый листок.
— Тогда кого же? — Мунин не отступал. Нет, он, конечно, любил племянницу, а поскольку воспитывал ее с пеленок, сам так и не женившись, то Барби для него была скорее дочерью. И все же при одной мысли о том, какой замечательной, тихой и спокойной жизнью он заживет, сбыв любвеобильную красотку с рук, у него сладко защемило сердце.
— Ну… — Девушка надула губки и погрузилась в раздумья. Поморщив лоб минут пять — Мунин прекрасно знал, что для нее это предел, — Барби села за письменный стол, пододвинула к себе лист бумаги и решительно обмакнула в чернильницу перо. Мунин сидел на диванчике в углу и с неподдельным интересом наблюдал за тем, как его своенравное чадо, от усердия высунув кончик языка, упражняется в каллиграфии. Наконец девушка бросила перо на стол и, помахав бумагой в воздухе, чтобы просохли чернила, вручила ее дяде.
— Уф! И как ты этим занимаешься часами?
— И что это? — поднял брови Мунин.
— Это? Это список претендентов на мою руку. Точнее, они, наверное, еше не знают, что они претенденты. Но если тебе кто-нибудь приглянется, то ты, в случае чего, его уговоришь. Ведь правда?
— Угу. — Мунин уже весь ушел в чтение, с трудом разбирая буквы: список содержал всего два десятка имен, однако почерк Барби оставлял желать лучшего.
— Ну как? — поинтересовалась девушка, когда Великий друид закончил чтение.
— Кошмар! Двадцать четыре орфографические ошибки!
— Дядюшка Мунин! Я серьезно!
— Я тоже! Твой, так сказать, брачный список нужно размножить и разослать во все королевства с припиской: «Перечень выдающихся прощелыг, авантюристов, бандитов и прочих антисоциальных типов». Взять хотя бы Плата Плато-Генетика.
— На вкус и цвет, дядюшка…
— Вот-вот. Хотя в случае с этим достойным господином я бы скорее сказал: «На запах».
— Не занудствуй. Допустим, я его буду по утрам опрыскивать духами…
— Опрыскивать? Да его в них надо вымачивать! И вообще, они тут у тебя один другого краше. Вот только этот… — Мунин уставился в список, — …Бон Гейме мне что-то не знаком. Неужто ради разнообразия ты затащила в свою постель нормального человека?
— Если «нормального» в твоем скучном представлении, то нет, — обиженно надула губки Барби. — Впрочем, Бон… Я и сама не знаю, почему написала его имя. Наверное, просто для ровного числа. Хотя он вполне ничего и так здорово показывает карточные фокусы…
— Все ясно. Шулер, — покачал головой друид. — Барбара, ты неисправима! Ладно, я принял решение. Мы устроим состязание между несколькими претендентами, и пусть победит сильнейший!
Девушка замерла на несколько секунд, а потом с визгом восторга кинулась к Великому друиду и, обняв, покрыла сотней поцелуев:
— Ой, как здорово! Дядюшка Мунин, я тебя обожаю! А мы увидим, как будет происходить это состязание? Дядюшка, ты что там шепчешь? Дя…
Но Мунин уже закончил заклинание. Девушка обвисла в его руках. Осторожно переложив ее на диванчик, Великий друид поправил упавший на лицо племянницы золотой локон и вздохнул:
— Я-то увижу, а вот ты, дорогая, вряд ли. Еще испортишь мне все удовольствие. Лучше поспи, красавица… Хм, спящая красавица… в этом что-то есть. Запустить, что ли, байку в Большой Мир?..
Он еще раз перечитал список и подчеркнул в нем три имени.
— Пожалуй, хватит. Плато-Генетик, Гейме и Рыцарь Неистовой Ласки. Ну и компания подобралась! И1 ведь каждого еще нужно отыскать, а я только-только вернулся домой. О-хо-хо, ведь дуба дам!
Через несколько мгновений здоровенный иссиня-черный ворон уже вылетал в окно. Великий друид Мунин Дубадам вышел на охоту…
ГЛАВА I,
в которой в наш дом приходят старые друзья и новые проблемы
— Дела, Сэд, дела… — вздохнул гном, плеснув из пузатого кувшина в кубок. — Никуда от них не деться!
— С чего это ты стал таким занятым?
— А ты как думал?! Я ведь, между прочим, теперь такая шишка… — Мой приятель подбоченился и, закатав рукав, предъявил мне широкий золотой браслет, испещренный чернеными рунами. — Видал? Читай!
— Ты же знаешь, что я не читаю на вашем языке, — вздохнул я.
— Варвар! Ну так слушай.
Римбольд прокашлялся и начал торжественно декламировать:
— Друлл Стахан Долгобородый, сын Наира, сына Гаила, сына Ругера, сын Кирка, правитель великого, древнего и славного Гномийского княжества, наградил сим браслетом Римбольда Каменного Кукиша, сына Ульна, сына Плойна, сына Пендана, сына Ниокса за великие заслуги, оказанные князю и всему народу гномов, и повелел добавить к имени героя почетное прозвище «Податель Великой Радости», о чем на Колонне великих деяний, что стоит в тронном зале прекрасного Стоунхолда, выбита соответствующая фраза!
— Впечатляет, — кивнул я, когда гном перевел дух. — Правда, сдается мне, что на такой браслет влезло бы только перечисление, кто чей сын…
— Что?! — Борода Римбольда распушилась и встала дыбом, а взгляд прошелся по мне, как дубина тролля. — Ты что же, хочешь сказать…
— Да ладно, ладно, не кипятись! — поспешно замахал я руками. — Это же просто шутка.
— Дурацкая шутка! Есть вещи, над которыми нельзя шутить! Ни при каких условиях!
