Прежде всего, Друзь в Дальне-Руссианском Пределе такой же чужак, как и мы с вами. Первые сорок с чем-то лет своей жизни он провел в Бутырре, где, как тут говорят, жил-поживал и добра наживал. При этом наживал весьма оригинальным образом: будучи потомственным жрецом и великолепным предпринимателем, которому позавидовал бы любой лепрехун, Друзь организовал так называемый Ритуальный Предсказательский Центр «Что? Где? Почем?». Система была налажена просто блестяще: к примеру, некий купец собирается в торговое плавание и желает узнать, в каком месте ему дадут лучшую цену за его товар и когда именно надо плыть, чтобы путешествию сопутствовала хорошая погода, а на его корабли не напали пираты. Купец идет к Друзю и заказывает два моления: Рус'алку, отвечаюшему за погоду, и Ссуфу, ответственному за удачу и покровительствующему в торговых предприятиях. Друзь проводит ритуалы по всем правилам, с положенными молитвами и жертвоприношениями, и у богов не остается выхода, кроме как дать ответ на поставленные вопросы.
Через несколько лет бизнес предприимчивого жреца разросся до весьма внушительных размеров, что, само собой, не могло обрадовать небожителей и их предстоятелей на земле. Во-первых, горожане практически перестали молиться самостоятельно, и в эфире круглые сутки звучал один-единственный до боли знакомый богам голос. Во-вторых, жители Бутырры вполне разумно рассудили, что им совершенно незачем посещать несколько «профильных» храмов и иметь дело с несколькими жрецами, когда можно обратиться к одному лишь Друзю практически по любому вопросу, да еще и обойдется дешевле, чем в официальном святилище. Наконец в-третьих, ни одному богу не может прийтись по душе, что его так беззастенчиво использует какой-то жалкий смертный. Само собой, терпению богов весьма скоро пришел конец, но вот беда — внешне действия РПЦ были абсолютно безупречны, ритуалы и моления свершались без сучка и задоринки, и карать предприимчивого жреца было вроде бы не за что. В финале кому-то — по-моему, хитроумному Ссуфу, — пришла в голову мысль сделать из кары награду. Он предложил даровать Друзю настоящий пророческий дар и при этом засунуть в какую-нибудь дыру, где поток просителей был бы ограничен, так сказать, естественными факторами. И, в качестве заключительного штриха, — повелеть ловкачу отныне трудиться безотказно и безвозмездно. Идея была единогласно одобрена, и на следующее утро Друзь, заснувший в собственной постели, проснулся в диких предгорьях Дальне-Руссианского Предела в убогой избушке с минимумом необходимого…
За занимательным рассказом время текло незаметно, и мы и глазом моргнуть не успели, как дорога привела нас к крепкому забору из теса, окружавшему высокий, крытый дранкой сруб и несколько хозяйственных построек.
— Ничего себе «убогая избушка», — присвистнул Бон. — По-моему, для дикого леса дядя устроился совсем неплохо.
— Ну, — слегка смутился сэр Шон, — с тех пор прошло лет двадцать и Друзь стал весьма известен в Пределе. Его тут иногда так прямо и называют — Друзь-Легенда. Само собой, такой обширной клиентуры, как на родине, у него больше нет, тем более что во главе местного пантеона стоит так называемая Троица — боги с весьма характерными именами Авось, Небось и Абыкак, помогающие от случая к случаю, но при этом вовсе не требующие молений и жертв. Но тем не менее правители, и в первую очередь великий князь Вольдемир, взяли пророка под свою опеку и снабжают всем необходимым. Опять-таки, обзаведясь основательным хозяйством и семьей, Друзь вряд ли соберется податься куда-нибудь еще, что также играет на руку князю, ведь собственный пророк повышает его авторитет.
— Тогда почему он не переберется в столицу, поближе к Вольдемиру?
— Боги не велят. Говорят, что в первый же день своего пребывания в Пределе, Друзь удостоился визита все того же Ссуфа. Игрок пообещал ему, что если вещун за какой-нибудь надобностью удалится от дома больше чем на три дня пути, то в тот же миг примется обживать еще более безлюдное место. К примеру, Альпенштокский перевал…
Первое, что мы увидели, приблизившись к усадьбе, это здоровенный стог сена на солнечной лужайке перед самым забором. В стоге нежился бородатый мужик и увлеченно грыз травинку. Судя по всему, мужику было хорошо, а поскольку рядом с ним стояла эдак полуведерная бутыль, на дне которой еще оставалось немного подозрительно мутной жидкости, хорошо ему было уже давно.
— О, Илюша! — радостно отреагировал он на появление Ки Дотта. — Уже вернулся?
— А ты уже напился? — брезгливо поджал губы наш проводник.
— Хто, я? — мужик сделал слабую попытку подняться, заранее обреченную на провал, и махнул рукой: — Эх, ничего-то ты не понимаешь! Вот сам рассуди, ты хто?
— Ох, ну сколько можно?! Богатырь я, Бородуля, богатырь!
— Пра-авильно. А если ты богатырь, то я хто?
— Алкоголик!
— Не-е… Я… этот… как же его, проклятого?..
— Кого?
— Ну, ты же мне сам рассказывал, пока сюда ехали… Сказ про богатыря Серебряну Длань, Драгоценный Зрак…
— Про кого? О, боги! Ты имеешь в виду роман великого Кокмура про Принца в рваном одеяле?!
— Во! Там с ним еще один проныра шастал… в шапке и с летающей крысью…
— Проныра? А-а, Жерри, Спутник Вечного…
— Во-во-во! — отчаянно закивал Бородуля, даже не дослушав: — Спутник. Ты — богатырь, я — Спутник.
— И что?
— А то, Илюшенька, что, пока ты Кенарея-разбойника по кустам гоняешь, я отлынивать тоже не намерен! Вот и борюсь… по мере сил…
— С зеленым змием? — подмигнул, не удержавшись, я. Бородуля, как видно, только-только обнаружил, что кроме «Ильи» тут присутствует кто-то еще.
Сосредоточив на мне взгляд, по мутности превосходящий содержимое бутыли, он погрозил пальцем:
— Ага! Вот ты какой, разбойник!
— Что ты несешь?! — истерично завопил сэр Шон. — Это вовсе не разбойник…
— …Потому что разбойник — это я!
Поглядев на Бона, Бородуля икнул, протер глаза и торжественно пообещал:
— Вот шоб я еще хоть раз пил первач на поганках! Вон, уже в очах двоится…
— Да нет, Кенарей — это я, — жизнерадостно подмигнула пропойце Глори.
— … троится… — загипнотизированно прошептал Бородуля.
— Как вам не стыдно?! — возмутился Римбольд. — До чего человека довели!
Появление гнома стало для «Спутника богатыря» последней каплей:
— …четверится… и уменьшается… а-а-а!!!
Когда нам с помощью Ветерка удалось выкопать очумевшего Бородулю из самой середины стога, он был совершенно трезв. И более того — по слухам, всю оставшуюся жизнь не пил ничего крепче воды.
Как бы там ни было, мы оставили драконозавров в просторном стойле, указанном Ки Доттом, и, с вещами в руках, направились к дому.
— Простите, сэр Шон, мне вдруг стало любопытно. С чем там ходил тот герой романа, с которым ассоциировал себя ваш провожатый? — поинтересовалась Глори.
