– Погоди…
– Не надо, брат, – Артан покачал головой. – Я знаю. Вера… предназначение… я каждый день говорю об этом. Мальчишкам, которые нашли здесь дом. Им надо во что-то верить. И я просто не могу отобрать еще и это. И не могу оставить все, как есть.
– Погоди. Ешь давай. Я новости привез.
– Это я понял, но что они изменят?
– Все, – губы Кристофа растянулись в улыбке. – Возможно, если не все, то очень и очень многое… а еще привез полторы тысячи золотых. Починишь свою пристань. С индульгенциями и вправду завязывай. Хрень это все.
– И продаются плохо.
– Тем более. Надо о другом думать. Смотри, – на стол легла бумага. – Это копия. Нет, сначала кашу и всю! Вон, вином запей.
– Я не…
– Хорошо, молоком. Молоко-то ты пьешь, верно?
Артан кивнул и послушно взял кубок.
– Вот так… а то тоже мне… Светозарный. Сквозь тебя скоро этот свет проходить станет. И как ты вообще собираешься со злом бороться, если тебя не то, что зло, таракан соплей зашибет?
– У тараканов соплей нет, – Артан слабо улыбнулся.
Но ел.
Хорошо.
Правда, плохо, что лишь сейчас. Хоть ты и вправду оставайся или… нет, нянька ему не нужна. Кристоф знал брата столь же хорошо, как и тот знал его. Не нянька. Дело. Такое, которое настоящее. Которое встряхнет все это застойное болото некогда великого ордена.
– Как там отец? – поинтересовался Артан, подбирая последние крупицы каши. И не стал отворачиваться от перепелок.
– Да все по-прежнему. Считает, что ты дурью маешься. И ждет, когда за ум возьмешься.
Артан подавил тяжкий вздох. Никогда-то он не оправдывал родительских ожиданий. Но письмо легло в руку, взгляд скользнул по ровным строкам и… и быть того не может!
– Серьезно?
– Еще как, – заверил братец, выбирая из жаркого грибы, которых он с детства терпеть не мог. – И, сколь знаю, письма пришли не только в Ладхем.
– Погоди, – Артан нахмурил лоб. – То есть…
– То есть весьма скоро Ладхем, а заодно и Виросса, и степи, и даже Острова отправят свои посольства в Проклятые земли. Повезут, стало быть, девиц на смотр. А он, – Кристоф кивнул на письмо. – Сядет и будет выбирать, которую из девиц взять в жены.
– И… они согласились?
Вот, что никогда-то в голове не укладывалось.
– А то. Я бы сказал, что даже весьма охотно согласились.
Артан затряс головой.
– У всех свой расчет, братец. Ладхему нужны деньги. Пару лет неурожая, долги, того и гляди полыхнут бунт. За вироссцев не скажу, но говорят что-то там им надо.
– А нам?
– И нам, – согласился Кристоф. – Сам по суди. Кому нужен орден, который борется со злом, если зла тут днем с огнем не сыскать?
И в его словах была своя горькая правда.
– Зато там, – он ткнул пальцем в карту, что украшала стену. Карта была белой, а линии – серыми, и потому в полумраке все гляделось одним грязным пятном. – Там зла, говорят, если не с избытком, то всяко в достатке.
Вот уж никогда Артан не думал, что будет радоваться избытку или хотя бы достатку зла.
Хотя радость получалась какой-то…
– Так что тебе нужно тоже собрать посольство, – заключил Кристоф, отбирая листок.
– Посольство?! Да он нас всех на воротах повесит.
– Вешать послов – негуманно.
– Мы говорим о Властелине Тьмы.
– Тоже человек.
– Человек ли?
– Съезди и узнаешь. Или боишься?
– Я жизнь посвятил свержению… – Артан запнулся под насмешливым взглядом брата. – Мы ж его убить пытались.
– Но не убили же, – Кристоф сцепил руки на впалом животе. И как у него получается? Ест в три горла, а живот все одно к спине прилипший. – А что пытались… во-первых, не только и не столько мы. Во-вторых, мало ли, кто там и что пытался. Нет, дорогой братец, пора отбросить стереотипы и взглянуть на ситуацию по-новому…
Артан подавил тяжкий вздох.
Это надолго.
С другой стороны, была в этих словах если не правда, то толика здравого смысла.
– …и объединить силы, дабы противостоять злу…
Глава 14
В которой даже демонам снятся сны
«Женщина благочестивая не стремится явить миру красоту свою, но в скромности врожденной всячески её умаляет, дабы не вводить в искушение мужчин, слабых духом. И оттого с гневом праведным отвергнет таковая, что краски для лица, что притирания, что наряды драгоценные»
«Трактат об женской сущности, писанный аскетом Гонсарием на пятом году поста и воздержания».
Ложусь на новом месте, приснись жених невесте.
И вот кто меня надоумил ляпнуть эту чушь? Она виновата, не иначе. Или сожранная пахлава, которая вдруг осела в желудке тяжелым комом. Или нервы. Или столкновение с местным высоким искусством? Главное, что, стоило мне упасть на кровать, к слову огромную и вновь же видом своим навевающую весьма специфические ассоциации, и глаза закрылись.
Я тонула в перинах.
Тонула.
И тонула. Потом, когда мне это надоело, я тонуть перестала, но оказалась в клетке, которую окружили невесты. Причем были они похожи на себя, рисованных, что две капли воды.
Жуть.
И двигались этак, странно. Как зомби.
– Выбери меня, выбери меня, – сипели невесты на разные голоса и швырялись свадебными букетами. В общем, страх.
Проснулась я, когда один из этих букетов в лоб прилетел. И главное, сон сном, а было больно. Потом уже, проснувшись, я поняла, что боль-то вполне реальная. Не сказать, чтобы сильная, скорее лоб ныл.
Слева.
И справа.
Так нудно тоскливо, как зуб, который предупреждает, что надо бы к стоматологу заглянуть. Пока он только предупреждает.
Я поморщилась.
Стало вдруг жарко до невозможности. И душно. Дышать нечем. Кожа покрылась липкой испариной, а пуховое одеяло, еще недавно уютное, налилось тяжестью. Еле выбралась из-под него.
Я скатилась с кровати и села на пол.
Пусть холодный, но тоже неплохо.
– Ты это… – сказала я замку, который точно за мной приглядывал и с интересом. – Не шали, а? давай жить дружно.
Хлопнула дверь, громко так, издевательски.
– Я, между прочим, гостья. А гостей обижать нехорошо.
Дверь хлопнула дважды.
– Слушай, – наверное, это все-таки своего рода безумие, разговаривать со зданием, но я почему-то пребывала в престранном состоянии, когда все вокруг перестало казаться таким уж лютым бредом. Разум наш – хитрая штука. И вот я почти поверила, что все оно взаправду.
