Что мир-то не простой. И как знать, чего ждать от местных зеркал?
Я остановилась в шаге.
Ничего.
Просто… просто поверхность такая. А отражаюсь я. То есть, пока еще я себя узнаю. Это хорошо. Смешная я. Платье… платье сидит, как должно. Красивое. В той жизни я и мечтать о подобном не могла. И не мечтала. Тогда мне было как-то безразлично, что носить.
Теперь же…
Тоже.
Наверное.
Я повернулась боком. К этому платью еще бы и физию соответствующую. Чтобы не такая мятая и растерянная. Волосы за ночь спутались и потемнели будто бы. Или это освещение такое? Не знаю. Зато вот рога смотрелись вполне себе органично.
Темненькие и блестящие.
Хвост тоже вынырнул из-под юбки, чтобы под нею же скрыться. Вот скажите, зачем вообще он нужен?
Хвост раздраженно щелкнул по ковру.
Ай!
Так, надо успокоиться. Я поняла. Настроение показывает. Надо бы попросить у хозяина не только нижнее белье, но и каких-нибудь местных книг. Что-то вроде «Известные факты о демонах» или «Демонология для чайников». Может даже «Как распознать настроение демона по положению хвоста».
Должно же быть что-то такое?
Момент, когда там, в зеркале, появилась она, я пропустила. Просто вдруг темная поверхность стекла еще больше потемнела. И пошла рябью. Мое отражение сделалось полупрозрачным, и сквозь него, словно сквозь толщу лица, выглянула женщина.
Я открыла рот, чтобы заорать.
И закрыла.
Она… она тоже открыла и закрыла.
Страшная? Нет… обыкновенная. Просто женщина. Красивая? Пожалуй, что нет. Симпатичная. Круглое личико. Мягкие черты. Веснушки… она… она кого-то мне напоминала. И я не сразу поняла, кого именно.
А поняв, удивилась, почему не сразу увидела это вот сходство.
– Здравствуйте, – сказала я почему-то шепотом.
Страх ушел.
Женщина открыла рот, явно желая что-то сказать, но я не услышала. И покачала головой. И медленно ответила:
– Извините, я вас не слышу.
Ее лицо исказилось, а из глаз потекли слезы. В следующее мгновенье она выбросила руку, будто пытаясь выбраться из зеркала, и стеклянная его поверхность вздулась пузырем. Показалось, что вот-вот у нее получится, но нет, пузырь опал.
А зеркало погасло.
Только из деревянной рамы медленно вытекла темная алая капля.
Вот и что за хрень-то?
– Эй, – окликнула я.
Капля ползла по стеклу, медленно истаивая. И ни следа, ничего. Я подошла ближе. И еще ближе. И… от зеркала тянуло чем-то… вот как будто где-то оставили приоткрытой форточку. А из нее сквозило.
Форточку в подвал.
Сквозило гнилью, плесенью и главное, ощущались они не столько носом, сколько всей кожей. Хвост нервно защелкал по полу.
Больно!
Боль и заставила меня отшатнуться. Отступить и… и едва не упасть, зацепившись за складку на ковре. Ну его… мрак полный.
– Это ведь его мать, да? Давай как раньше, один хлопок – это да, а два… или не хлопок, а скрип. Смотри, как тебе удобнее.
Скрип вышел душераздирающим.
– Полегче, – проворчала я, опускаясь на пол. Почему-то дрожали руки. И ноги. И хвост, выбравшись из-под юбок, ткнулся пушистой кисточкой в ладони. Он тоже дрожал. Вот и что я увидела, если даже хвосту страшно? – У меня нервы, между прочим.
Скрип был потише.
– Она была твоей хозяйкой?
Не скрип, а скорее вздох. И тоска. Такая, что у меня на глаза слезы навернулись.
– Ты… это… ладно, я разберусь. Постараюсь. А… ему ты показывал?
Дважды хлопнула дверь.
– Но почему?
Двери хлопнули все одновременно. И те, что слева, и другие, справа… и не понимаю!
– Я не понимаю! – взмолилась я. – Это как-то связано… погоди, ты с ним не можешь говорить?
Мысль бредоватая, если подумать.
Хлопок.
– Значит, не можешь. Или… или он тебя не понимает?
На идиота Ричард не походил, но мало ли, в конце концов, мы не так, чтобы давно знакомы для столь поспешных выводов.
Снова хлопок. И половицы скрипят, будто поторапливают. Намек, что мне пора бы убраться? Я встала. Осторожненько так. Огляделась.
Надо будет вернуться.
Надо…
– Она ведь там? – я указала на треклятое зеркало, которое пыталось слиться со стеной. Теперь оно походило на темное око, сквозь которое на меня смотрело… нечто.
Двери хлопнули все и одновременно.
– Тише ты! Я поняла. Она там, и её… её надо освободить?
На сей раз Замок справился с собственными эмоциями.
– А… ты знаешь, как?
Молчание.
Неуверенность.
– Или хотя бы, где искать… ну, подсказки там? Где вообще узнать, что это за зеркало…
Что-то подсказывало, что просто отыскать молоток потяжелее и вернуться – вариант не из лучших.
Неуверенный хлопок.
– Вот с этого и начнем, – я вытерла потные руки о подол. – А теперь… теперь ты мне еще покажи, где тут у вас расческа. И завтрак!
В животе заурчало.
Есть захотелось со страшною силой.
__________________________________
* Как-то светило русской поэзии явилось в гости в панталонах из кисеи, причем не надев нижнего белья, чем премного смутило присутствовавших дам. Правда, до сих пор спорят, имела ли место данная история или же является она лишь фантазией.
Глава 19
О жизненных планах
«Дабы приготовить майские яйца, отварите яйца до мягкости, затем проделайте в каждой яйце дыру с обеих сторон посредством некоего острия… размером с горошину, после чего выдуйте вон желтки, и весьма тонко накрошив петрушку, смешайте таковую с желтками, добавив к тому толку соли и перца; и добавьте к тому же один или же два (вареных) желтка, или же загустите посредством толики белого хлеба, дабы желтки не могли более течь, и с помощью ножа верните желток внутрь яйца. Приготовьте котел с кипящей водой, и положите в него яйца и таковые же сварите вкрутую, после чего выньте их и очистите, и разрежьте каждое из них пополам, и полейте топленым маслом и щавелевым соком»*
«Наставления доброй жене о ведении дома и кухарству».
Завтрак Ричард проспал.
Вот никогда прежде с ним подобного не случалось, чтобы вот так просто взять и проспать. А тут случилось. Главное, что снилось ему такое… непотребное, отчего проснулся он с горящими от смущения ушами и пониманием, что от демоницы надо бы держаться подальше. Умывание ледяной водой помогло, но… стоило её увидеть, и сон вдруг вспомнился во всех подробностях.
