Логичнее ведь, чтобы вместо рыцаря собака была.
Я нахмурилась, пытаясь силой мысли вызвать собаку, но ничего не вышло. Даже бред у меня неправильный.
И что делать?
Выбираться?
Или ждать, пока реанимация откачает? А если нет? Или…
Я ущипнула себя. Щипок чувствовался. И ссадина на колене. И комариные укусы. Кто ж знал, что на натуре столько комарья. Да… или не бред?
А что?
Я вздохнула, а рыцарь издал слабый жалобный стон. Интересно, он на самом деле или просто на соседней койке лежит? Вдруг да у них бред общий? Тогда и выбираться надо вместе.
– Эй, – тихо позвала я. – Ты живой?
Груда железа зашевелилась, перевернулась на бок и снова застыла. Только рука, которая в перчатке, оказалась ближе. Ага, стало быть, для руки стены не существует?
Или…
Я потрогала воздух. Нет. С её стороны стена по-прежнему была.
– Вот ведь, – проворчала я и потрогала уже перчатку. Перчатка трогалась. Была она холодной и железной, что в общем-то логично.
Все-таки странный у меня бред.
Я повернула руку в одну сторону, в другую, с интересом разглядывая сложный доспех, который ко всему был украшен вязью.
Черной.
Черное на черном – это весьма для сатаниста подходяще.
Приподняв руку, я отпустила её. Та грохнулась, подтверждая, что и в бреду действуют законы физики. Звук получился глубоким, тяжелым.
– И что теперь? – я опять потрогала стену. Потом двинулась вдоль нее, нащупывая руками в надежде, что где-нибудь эта стена да закончится. Но та продолжалась. И продолжалась.
И загибалась, образовывая правильный круг. Я даже заметила, что очертания её соответствуют канавке, выбитой на каменном полу. Той, которая поглубже. Время от времени канавку пересекали линии потоньше, но они на стену они никак не влияли.
– Вот ведь, – оказавшись рядом с рыцарем, который по-прежнему не подавал признаков жизни, я призадумалась.
Бред или нет, но делать что-то надо. Не сидеть же мне здесь… сколько? Пока не очнется? Или и вовсе не отойдет в мир иной? Второй вариант устраивал несколько меньше, а нынешнее положение дел в принципе не устраивало.
И как быть?
Я поднялась.
Огляделась, отмечая, что комната будет чуть больше, чем показалась в начале. И полна она самых разных вещей, одна другой страньше. Но главное, на дальней стене имелась дверь.
Такая себе суровая дверь с медною ручкой в виде драконьей головы.
А если так, то и за дверью что-то да было.
Что?
Я перевела взгляд на рыцаря и даже пнула кованую перчатку. Мертвый? Рука была теплой. А… я снова села и, пыхтя от натуги, перчатку стянула. Под нею обнаружилась рука, к счастью, вполне себе настоящая. Широкая такая. С короткими пальцами и аккуратными ногтями.
Ладонь переходила в запястье, а на запястье прощупывался пульс.
– Уже хорошо, – проворчала я, почти даже обрадовавшись. – Еще бы тебя разбудить как-нибудь…
Я задумалась, правда ненадолго. Какие у меня, собственно говоря, варианты?
– Ты это, – сказала я, пытаясь ухватиться за запястье, напрочь лишенное аристократического изящества. – Извини, если что…
Я поднялась и потянула руку.
Рыцарь не шелохнулся.
– Твою ж… если это все-таки Севка, убью засранца.
Я выдохнула. И дернула тело на себя.
Раздался скрежет, и рыцарь-таки сдвинулся.
– Надеюсь, руку тебе не оторву… – я выдохнула и смахнула со лба пот. – Но если что, то сам виноват. Тяжелый, зар-р-раза…
Глава 3
Повествующая о коварстве демонов и беззащитности людей пред ними
«И обратились люди к Богам, умоляя защитить их от гнева Тьмы. И ответили Боги. И подняли горы они, отделяя Проклятые земли от иных, запирая в них и тварей, и Повелителя их, дабы не распространялась по миру богопротивная зараза»
«История сотворения мира сущего, поведанная аскетом Асториусом по своему разумению и после многих откровений, снизошедших на него в молитвах»
– …руку… оторву… – донеслось откуда-то издалека. Обещание прозвучало ласково, почти нежно, и Ричард осознал, что задуманное получилось.
Только как-то не так.
Неправильно.
Его дернули и… потащили?
Его? Куда? В круг.
В защитный, мать его, круг, который должен был бы удержать демона. Он и удерживал. И демона, и самого Ричарда, которого этот демон тянул, пыхтя и возмущаясь. Ричард хотел было дернуться, но вовремя осознал, что оружия при нем нет.
А одолеть демона голыми руками…
Оставалось надеяться, что собственная его смерть будет быстрой и безболезненной.
– Вот так, – сказал демон.
Демоница.
Голос был женским, с легкою приятною хрипотцой, от которой по спине побежали мурашки. И еще от ужаса, ибо если демоны отличались силой, то демоницы были известны в первую очередь коварством и величайшей жестокостью.
Надежда на безболезненную смерть истаяла.
Меж тем демоница оставила его.
Обошла.
Ричард слышал, как она ступает, очень осторожно, почему-то пришаркивая, будто… ранена? Нет, раненая демоница сожрала бы его, пытаясь восстановить целостность физического вместилища. Эта же… эта поправила руки, сложив их зачем-то на груди.
И ноги.
Постучала по нагрудным пластинам. Теперь походный доспех вспоминался с глухою тоской.
– Эй, – демоница переступила через Ричарда, чтобы усесться ему на живот. – Ты там как вообще?
Ричард прикусил язык.
Авось, мертвого жрать не станет. Правда, как долго ему удастся притворяться?
– Понятно, – сказала демоница, вздохнув. – Тоже контуженный.
Пальцы её ощупывали доспех, явно пытаясь найти слабое место. Драть будет? Ричарду случалось бывать в Рах-Каешь, где еще сохранились следы ярости Младшей Дочери Гха.
Почему она просто не вскроет металл?
За шлем подергали.
Затем под подбородок нырнули пальцы, и Ричард понял, что его игра раскрыта. Пальцы зацепились за ремешки, подергали их и демоница сказала, как почудилось, обиженно:
– Да кто ж так завязывает! На бантик надо!
Чтоб жрать было проще?
Хотя, конечно, в чем-то она права. Ремешки Линг завязывал на совесть, так, что только он и мог их развязать.
Демоница вздохнула и села.
