– Знаешь, – я отступила от зеркала. – Извини, но, кажется, я передумала. И… и вообще…
Откуда-то издалека, разрушая остатки наваждения, раздался спасительный рев рогов.
– У нас невеста приезжает! – я даже подпрыгнула от радости.
А тьма в зеркале накатила, пытаясь пробиться наружу.
Хрен тебе.
– Разберемся, – пообещала я замку. – Со всем.
Вот только… вспомнился взъерошенный светловолосый мальчишка.
Надо будет рассказать все Ричарду. И вряд ли он обрадуется.
Глава 33
В которой случается знакомство с еще одной невестою
«…и возьмите жабу, положите её в кувшин, а кувшин – в муравейник, с тем, чтобы обглодали муравьи плоть. А как случится сие, достаньте кости, истолките намелко, смешайте с голубиной кровью и корнем бессмертника».
«Привороты и приворотные зелья».
И снова люди.
Кони.
Карета. Кони пониже и поширше, этакие массивные битюги, да и карета им под стать. Нынешняя похожа на этакий, изящный гроб на колесах. Зато смотрится солидно. Особенно золоченые шишечки по четырем углам крыши. И орел, на этой крыше устроившийся.
Орел, как и шишечки, был резным.
– Приветствуем благородного властителя сих земель, – трубным басом произнес мужчина с окладистою бородой.
Одет он был роскошно.
Даже чересчур.
Кто ж летом-то в шубах разъезжает? А этот напялил да такую, что мехом серебристым конскую задницу укрывала. В смысле, круп. Хотя… разница-то? Шуба была роскошна. Из-под нее золотом да каменьями сиял наряд, навевая мысли о грешном.
В смысле, что, ежели камушку отколупать, то от костюма не убудет, а в кармане отдельно взятой демоницы даже наоборот, прибавится. И это ли не добро? Добро, оно ведь, как меня учили на философии, весьма относительно. Так что пусть лучше будет добрым относительно меня.
– Доброго дня, – Ричард выступил вперед. Выглядел он чуть более помятым, нежели с утра, и самую малость менее воодушевленным. – Несказанно рад…
Приветственная речь лилась свободной песней, а я пыталась усмирить непонятно откуда взявшиеся и прежде несвойственные мне клептоманские порывы.
А заодно уж разглядывала.
Людишек было меньше. Верховых и вовсе всего дюжина, но какие. Все в одного мордатые да бородатые, в шубах, в золоте.
В общем, сразу видно – посольство.
А экипажей два, пусть второй и размерами скромнее, поплоше и без статуэтки на крыше, но тоже крепкий.
Скрипнула дверь и отворилась, а из кареты высунулась девица.
Страшная до того, что Ричард осекся.
Лицо его вытянулось. А Ксандр, который подкрался ко мне, матюкнулся даже, но так, тихо, по-свойски. И я его понимала.
Круглое лицо, щедро побитое оспинами, а где не оспинами – там веснушками. Вздернутый нос. Широкие, в одну полосу, начерненные брови. Яркий румянец ровными кружками и желтоватые крупные зубы.
– Ну… – сказала я тихо-тихо. – Зато, может, она душой прекрасна.
Ксандр икнул.
А девица, подхвативши юбки, выбралась из экипажу и принялась озираться. Что сказать… первое впечатление бывает обманчиво, но это явно не тот случай.
Массивные груди выдавались вперед, но левая почему-то была чуть массивнее и выше правой. И оттого сарафан она приподнимала больше, позволяя разглядеть густо-волосатую мосластую девичью щиколотку.
Сквозь ткань видны были очертания округлого животика.
Плечи красавицы чуть выдавались вперед, отчего руки свисали и казались какими-то чрезмерно уж длинными.
– Д-доброго дня, – Ричард, невообразимой силы воли человек, изобразил поклон. И девица хлопнула начерненными ресницами.
– Добренького, – сказала она радостно. – Славушка, ты поглянь! Не обманули! Жених-то живой!
И проверяя озвученную гипотезу ткнула в Ричарда пальцем.
Тот устоял. Только обернулся, глядя на меня с такой тоской, что просто неимоверно захотелось дать наглой девице по рукам. И вообще, какой он ей жених? Не хватало еще.
Тем временем из кареты выбралась… вышла? Вышествовала? Вот, точно, вышествовала, иначе и не скажешь, еще одна девица.
Что-то там сразу Пушкинское вспомнилось, про величаво и что ступает, будто пава. Вроде там еще во лбу звезда, а под косою месяц, но у нас обошлось без подобных спецэффектов.
Девица впечатляла.
Она была невысока, но умудрялась на всех смотреть сверху вниз. И на эту первую, которая рукавом нос вытерла, тоже глянула. Неодобрительно.
Та поспешно руки за спину убрала.
И отступила.
И даже подтолкнула вторую вперед.
– Этой сестрица моя, многоюродная, – сказала рябая девица доверительно. – В невесты приехала. А я, стало быть, всопровождаю.
Кажется, даже легионы смерти вздохнули с облегчением.
А я…
Я смотрела вот.
Сарафан? Вроде так. Во всяком случае, никаких тебе необъятных юбок, но мягкая ткань, то ли шелк, то ли еще что. Главное, это «что» так вот фигуру обрисовывала.
Намеками.
Гладко зачесанные волосы.
Покрывало на плечах, бисером расшитое. Венчик поверх покрывала. И красивая ведь. Вот действительно красивая, тою мягкой спокойной красотой, которая хочется и хочется любоваться.
Даже мне.
– Доброго дня, – сказала эта, новая, мягким бархатным голосом. И вот как-то сразу она мне не понравилось. Даже сильнее ладхемской принцессы. – Я счастлива приветствовать вас…
Она присела, склонив голову.
– Д-доброго, – почему-то смутился Ричард.
А я подумала, что они хорошо смотрятся.
А потом подумала, что это еще ни о чем не говорит. Может, она стерва. Или храпит по ночам. Или вообще в носу ковыряется, когда не играет в царь-девицу. Мысль эта несколько приободрила.
– Прошу простить поведение моей… сестры, – девица несколько запнулась. – Она добрая девушка, но порой излишне болтлива.
Дальше было скучно.
Говорили.
И снова говорили.
Спешившись, тот, бородатый, вручил шкатулку, в которой обнаружились грамоты. Их читали прилюдно, хотя понятия не имею, для кого этот цирк предназначался. Но читали даже с выражением. И голос у бородатого был поставлен хорошо.
А вот взгляд его мне не понравился.
То, как он на мне остановился. Задержался. И улыбочка по губам скользнула этакая, нехорошая. Сразу захотелось убраться куда подальше…
