Лев Уэльстера. Этим все сказано.
Ее величества рядом с ним не было. А на ступеньку ниже, на небольшом стульчике сидела красивая темноволосая девочка.
Принцесса Мария.
Лиля разглядывала малышку из-под ресниц, приходя к выводу, что Ричарду повезет. Симпатичная девушка, темные волосы, карие глаза, личико испуганное, но держится, старается. Просто медики – они сразу видят, когда человек чего-то боится, у них такое регулярно случается.
Вежливые слова, улыбки, склоненная голова Гардвейга.
Потом Лиля потихоньку отодвигается в сторону, а его величество поднимается с трона. Сам. Без трости.
Ему явно тяжеловато, и вес там серьезный, и нога побаливает, но Гардвейг уверенно встает, улыбается…
– Дамы и господа, сегодня у меня большая радость. И большое горе. Сегодня я с радостью отдаю руку моей дочери Марии Уэльстерской его высочеству принцу Ричарду Ативернскому. Точнее, его полномочному представителю в Уэльстере, графу Иртон.
Джерисон кланяется. Но молчит, Гардвейг явно пока еще не высказался.
– Давно ли мне на руки вручили пищащий кулек… ах, господа и дамы, я становлюсь сентиментальным, но как же быстро растут дети! Надеюсь, внуки будут расти еще быстрее…
Гардвейг сходит с трона, берет Марию за руку и официально подводит к Джерисону, передавая ему руку принцессы. Джес кланяется в ответ, и разражается ответной речью.
Лиля даже не вслушивается, эту речь муж с ней уже раза три прорепетировал, ничего нового там не приложится.
Бла-бла-бла, союз между странами, великая честь, взаимопонимание, дружба-мир-жвачка, красота принцессы, мужественность принца…
Тут главное сильно не затягивать, а то Гардвейгу стоять сложно.
Джес и не затянул. Уложился в пять минут и попросил ее высочество о первом танце на правах доверенного ее будущего мужа.
Гардвейг конечно же разрешил.
Лиля даже и не подумала сердиться. Ясно же – политические игры, такая штука, такая мука… Тем более, к ней уже подошел симпатичный кавалер лет так сорока, поклонился и пригласил ее на танец.
– Ваше сиятельство…
– Простите… – Лиля бросила взгляд на руку мужчины, увидела перстень с рубинами, и улыбнулась. – Ваша светлость, простите, не знаю вашего имени. Я впервые в Уэльстере.
– Герцог Робер Альсин, к вашим услугам, ваша светлость.
– Сегодня прекрасная погода, не правда ли?
– Вы хотите поговорить со мной о погоде, ваше сиятельство?
Карие глаза были откровенно насмешливыми, Лиля хмыкнула и вспомнила, что она читала перед отъездом о королевском дворе Уэльстера. Память у нее, как и у любого медика была – слоновья. Меньшим тут не обойтись, это подтвердит, кто учил анатомию, фармакологию и ту же терапию, к примеру.
– Герцог Робер Альсин, Альсинский затворник, после некоторых событий ко двору не выезжает. Что вас заставило покинуть свой замок, ваша светлость?
– Ваше сиятельство, не думаю, что это хорошая тема для обсуждения во время танцев.
Лиля состроила невинные глазки.
– Ваше светлость, о погоде вы беседовать не желаете, о вас тоже… может быть поговорим об оружии? К примеру, где у мужей рога бывают я знаю, а вот где они у арбалета – в ум не возьму?
Герцог хмыкнул.
– По опыту знаете?
– Да, случалось мне стрелять из арбалета, – не заметила намека Лиля.
– Может, я могу вас пригласить… пострелять, ваше сиятельство?
– Пригласить – можете, – утвердительно кивнула Лиля. – Но я такая неловкая, просто ужас…
– И как же проявляется ваша неловкость, моя госпожа?
– Рога могу обломать, – рот герцога непроизвольно открылся, и Лиля мило улыбнулась. – Арбалету, разумеется.
Герцог фыркнул, но рот закрыл. Намек был понят правильно.
– Ваше сиятельство, вы мне подарите сегодня еще один танец?
– Разумеется, ваша светлость. Во имя дипломатии! – торжественно припечатала Лиля.
Робер покачал головой.
Вот уж чего он не ждал от женщины, это таких заявок. Привык, что с ним все кокетничают, в милости он там, или нет, но герцог, а это земли, деньги, титул, связи… удачная добыча. И вдруг такой афронт.
Рога обломают… и ведь может, она определенно не шутила.
Интересная дама.
Как бы ее прощупать получше?
***
Лиля тоже смотрела на герцога Альсина с интересом. Но – прозекторским. Уж очень неприятен был ей этот господин, который априори ставил себя выше остальных смертных. Бывают такие, ей ли не знать?
Лешка, еще в том мире, однажды искупал в луже «бизнесмена», который вздумал приставать к его Алечке. Вот, тот типчик смотрел именно так, когда предлагал деньги. Потом, в луже он выглядел намного органичнее, там он вернулся к естественной среде обитания.
Герцог смотрел точно так же. Один в один. Надменно, холодно, оценивающе…
Приятно ли это?
Нет здесь ни лужи, ни Лешки. И Джерисон морду герцогу набить не сможет, дипломатия-с. А жаль…
Вот и следующий кавалер. Гардвейг не танцевал, но обожал музыку и не запрещал придворным веселиться, тем более, когда нога начала выправляться. А уж по случаю помолвки ее высочества сам Альдонай велел и танцевать и веселиться.
Лиля протанцевала еще шесть танцев, а потом ее опять отловил герцог.
– Ваше сиятельство.
– Ваша светлость.
И не открутишься, обещанное надо выполнять, особенно в этом мире. Здесь ты стоишь ровно столько, сколько стоит твое слово. Не сдержишь его?
На уважение можешь впредь не рассчитывать.
– Ваше сиятельство, могу ли я называть вас просто по имени? – принялся и дальше прощупывать почву герцог.
Лиля хмыкнула. Своего рода «этикет веера». Веер раскрыт, веер открыт, веер повернут рукоятью… нормальному человеку это и за год не выучить. И эта хитрушка с именем – тоже маленькая местная условность. Если бы это разрешил Джерисон – без проблем. А если она сама разрешит, это шаг вперед, к более близким отношениям. Ей этого хочется?
Определенно, нет. А потому и ответ другой.
– Спросите позволения у моего супруга, ваша светлость.
– Хм-м… полагаю, он его не даст?
– Мне ли судить об этом ваша светлость?
Взгляд прямой. Я понимаю, о чем ты говоришь, но ты мне не нужен. Ни как мужчина, ни как кто-либо еще. Я сама по себе, ты мне не интересен.
Такие посылы мужчины просчитывают моментально. Жаль, на некоторых они действуют подобно охотничьему рогу. Инстинкты срабатывают.
