***
Анжелина была в глубоком обмороке.
Она дышала, она была жива и цела, на ней не было ни одной раны (Бран лично убедился, пусть для этого принцессу и пришлось полностью ощупать), она просто испугалась до истерики.
Вот так и получилось.
Выстрелила – и свалилась. Ну, хорошо хоть после выстрела.
Правда, у Брана мысли были больше благодарственные.
Он крепко обнимал девушку, словно ее хотели отнять, целовал бледное лицо с дорожкой слез на щеке… когда она успела заплакать?
Жива.
Что еще нужно?
Холош, да пусть между нами никогда и ничего не может быть! Я, скотина, не оценил твой подарок!
На этом свете есть ее высочество Анжелина!
Она живая, она будет радоваться жизни, выйдет замуж, детей нарожает, она просто – будет! А я, идиот, не понял, какой это грандиозный подарок судьбы. Знать, что на этом свете есть та, кто тебе дороже своей жизни, и у нее все хорошо.
Что еще надо?
Да ничего!
Веки принцессы, с тонкой сеточкой просвечивающих синеватых ниточек, чуть дрогнули.
– Бран?
– Да, любимая. Это я, мы живы…
Бран еще раз крепко прижал к себе принцессу, даже не поняв, что проговорился, и отпустил. Помог встать на ноги.
Анжелина огляделась вокруг.
– Мы живы…
– Да, мы живы, они мертвы…
– А… Эдайна?
Эдайна-Эдайна…
Брану оставалось только вздохнуть. Кирии уже ничем было нельзя помочь. Ничем.
Удар пришелся сверху вниз, развалив ее малым не на две половинки, и Анжелине на такое смотреть не стоило.
Внутренности человека выглядят весьма неаппетитно, если вы не лекарь, и не жрец Холоша. Тогда для вас это обыденное зрелище.
Увы, Анжелина все же взглянула туда, куда смотрел Бран, вздохнула, и потеряла сознание. Второй раз. Бран ее понимал, зрелище было весьма неаппетитное.
Вопрос переключил Брана на более важные мысли.
А именно – что делать дальше. И куда идти.
Если что – тут еще человек двадцать убийц бродит. Один Бран мог бы многое. Жрецы Холоша не только молиться учатся, это уж поверьте, он мог бы просто выследить негодяев, а там…
Или перерезать, или перетравить, или….
Тихий шорох заставил его развернуться.
Расслабился, идиот.
Не проверил, кого убили, кого не добили.
Из недобитых был тот, в кого стреляла Анжелина. Она попала вполне удачно, в голову, но чуть сбился, видимо, прицел. Или вирманин чуть нагнул голову – этого хватило. Вопреки распространенному мнению, убить человека выстрелом в голову достаточно сложно. Не всем это удается с первого раза. Кости черепа достаточно крепкие, всяко бывает, и стрела скользнуть может.
Бран посмотрел на девушку, на «недобитка»…
Что, есть выбор?
– Ваше высочество, полежите чуток?
Анжелина была устроена на плаще, а жрец Холоша, да, сейчас именно он, направился к вирманину.
Обыскать, спутать по рукам и ногам, и привести в чувство путем надреза на ухе. Это несложно. Кстати, и кровища из уха хлещет, ощутимо деморализуя противника, не любят люди свою кровь. Вот чужую – другое дело.
Вирманин открыл глаза.
– Кто тебя послал? – Бран не давил голосом, он просто разговаривал. И выглядело это страшнее, чем любой крик и угрозы.
А зачем угрожать?
Делать надо! Де-лать!
Вирманин сплюнул на песок.
– Как тебя зовут? – тем же мягким тоном спросил Бран.
Еще один плевок.
– Как некрасиво. А ведь я тебя не убью, ты знаешь? Сразу – не убью.
Голубые глаза противника выразили заинтересованность. Действительно, когда твоя жизнь в чужих руках, начнешь интересоваться планами ее владельца.
– Я сделаю лучше. Я вспорю тебе живот, выпущу внутренности на песок – и так тебя оставлю. И ты будешь гнить. Долго. И корчиться тоже будешь долго. А я тебя еще привяжу так, чтобы ты сам себе не повредил. Думаю, дня четыре ты протянешь, и проклянешь свою мать за то, что она не удавила тебя в младенчестве.
– У тебя нет времени меня пытать, Гардрен. И орать буду…
– Не будешь. Кляп я сделаю быстро.
– Рано или поздно вытащишь. И наши найдут тебя раньше…
– О ваших – подробнее?
– Да пошел ты…
Бран вздохнул.
– Ты знаешь, кто я. Но все ли ты знаешь? К примеру, что я – жрец Холоша?
Кажется, этого вирманин не знал. Побледнел, поежился, но воли к сопротивлению не утратил. Не тот народ, чтобы легко сломаться.
Бран продолжил бы ломку, но в эту секунду зашевелилась Анжелина, перевернулась на локоть, застонала.
Пришлось уделить внимание девушке.
Подойти, положить светловолосую головку к себе на колени, погладить по волосам.
– Все в порядке, миледи Анжелина. Это я, Бран, мы живы и не в плену, вы просто опять потеряли сознание. Так бывает.
Серые глаза распахнулись, осознавая нечто важное.
– Бран!!!
И столько счастья в них было. Искреннего, человеческого, которое сияет в глазах у каждой любящей женщины, неважно, жены, сестры, матери, дочери…
Вернулся.
Живой!!!
А больше ничего и не надо.
– Поднимайтесь, миледи. Ничего еще не кончилось.
Брану не хотелось произносить эти слова. Обнять бы ее, успокоить, уверить, что все позади…
Увы.
У них еще есть хорошие шансы стать кормом для рыб. Или ворон – по ситуации.
Анжелина явно вспомнила все, что произошло, и потерла лоб.
– Да, я сейчас… Дайте мне пару минут, Бран, я приду в себя, и все сделаю…
– Сделайте, миледи, – голос Брана звучал мягко, увещевательно. – Вы сможете осмотреть вещи и найти что-то съестное? И переоденьтесь, прошу вас.
Анжелина недоуменно поглядела на Брана.
– Во что?
– Миледи, вам лучше знать. Но прошу вас надеть что-то такое, чтобы нам было удобно идти или ехать верхом, – просто ответил Бран. – Надеюсь, у вас есть такое платье?
Анжелина прикусила нижнюю губку, подумала пару минут, и кивнула.
– Я сейчас попробую разобраться.
И исчезла в лодке.
Принцессам, конечно, не полагается что-то делать своими руками. И переодеваться, едва прикрывшись парусом от посторонних взглядов, тоже не полагается. Но если выбор стоит между жизнью и приличиями – Мальдоная с ними, с приличиями. Анжелина была вполне молодой и здоровой девушкой, а не испанским королем, который обгорел просто потому, что этикет не позволял передвинуть жаровню.*
