Подавитесь!
Сейчас он тоже не входил в собрание, он им руководил.
Именно он дал приказ – собрать всех по домам. Именно он распорядился – доставить вежливо, а не бить ногами. А мог бы приказать и обратное. И исполнили бы, и никто не посмел бы пискнуть. Робер почти физически ощущал вкус власти на языке. Острый, пряный, чуть горчащий и невообразимо пьянящий.
Именно он остаток ночи сортировал бумаги, разыскивая компромат на тех, на кого у него еще ничего не было. И копии отдельных бумаг вручались сейчас дворянам при входе в зал.
А зачем приставлять к горлу нож?
Проще пообещать отнять кошелек или извалять в грязи репутацию. Иногда это ничуть не хуже, но куда как доходчивее. Если уж на то пошло…
Признать-то они могут и из-под палки. Но потом ими еще и править!
Альсин хотел усесться надолго. Навсегда.
Это будет достойная месть Гардвейгу. И следа его в Уэльстере не останется, твари!
Аристократы входили, занимали свои места, переглядывались и перешептывались. Потом на возвышение, на котором стоял королевский трон, медленно вышел Робер Альсин.
Под руку он вел женщину в алом и белом.
Королевский пурпур – и белая, как снег, ткань.
И – бриллианты.
На голове Альбиты сияла королевская корона. Запястья, шея, пальцы – все было унизано бриллиантами так, что новогодняя елка застыдилась бы своей бедности.
Альбита вознаграждала себя за годы и годы в шкурке загнанной крысы.
И ее узнавали.
Она не сильно изменилась, да и ситуация способствовала. И первым встал маркиз Эшар.
– Ваше величество, позвольте выразить свое почтение.
Первая и самая сообразительная крыса была поощрена благосклонным кивком. Остальным достанется меньше, делайте выводы, господа дворяне.
Альбита медленно уселась на трон и улыбнулась краешками губ. А хотелось заорать в голос, выплескивая свое торжество. Дикое, бешеное, неудержимое, как лава вулкана.
Альдонай, сколько лет она об этом мечтала!
Сколько. Долгих. Лет.
– Я вижу, маркиз, вы узнали меня.
– Да, ваше величество. Позволено ли мне будет узнать… подробности? – маркиз постарался подобрать подходящие слова. А может, и заранее договорился с Альсином, кто знает? Альбита в такое вникать не собиралась, это – мужские игрушки.
– Тогда вы прекрасно понимаете, что происходит. Когда Гардвейг развелся со мной и приказал казнить меня, я была беременна. И родила сына. Моего Генри.
Альбита выдержала паузу, наблюдая за лицами людей.
Шок, понимание, ненависть, злость – ни одного равнодушного лица. Что ж, будет время додавить врагов и поблагодарить союзников, будет…
– Мой сын сейчас с надежными людьми. А я – здесь. И я считаю, что после гибели моего бедного безумного супруга, он достоин занять трон.
Намек был прозрачен, как стекло.
Не убийство – гибель.
Король был безумен, это же понятно.
И вишенка на торте. Старший сын Гардвейга.
А от Гардвейга ли он?
Если у кого-то и возникали такие сомнения, он благоразумно держал их при себе. И поглубже.
– Ваше величество, – вякнул кто-то из толпы, – А когда мы увидим… вашего сына?
Робер прищурился, но болтуна не отследил. А жаль…
Намек был ясен.
Королева, пусть она и трижды бывшая жена короля, править не может. Хоть ты три короны нацепи, из бунтов не вылезем.
А вот ее сын…
Альбита не повела и бровью.
– Мой сын будет здесь в ближайшее время. А пока я надеюсь на вашу лояльность, господа. И хочу предупредить – любого, кто посягнет на его права, я буду карать беспощадно. Мой сын – единственное, что осталось на земле от моего бедного супруга…
– А ваши дочери?
Уже другой голос, из другого конца зала.
– Мои дочери не могут наследовать трон.
– Тогда, ваше величество, – маркиз Эшар был вежлив и даже улыбался, – я надеюсь, в следующий раз нас соберут для признания вашего сына?
– Разумеется, маркиз.
– Ваше величество, а есть ли у вас бумаги…
Альбита поджала губы.
– Маркиз, вы отлично понимаете, что Гардвейг не мог признать моего сына. Если бы я пришла к нему с этой просьбой, если бы он узнал, что я жива… да меня казнили бы на ваших глазах! Какие документы вы хотите видеть? Запись в монастырской книге? Я могу ее предъявить хоть сейчас… любой может съездить и убедиться. Повитуху? Которая принимала у меня роды? Что вы хотите увидеть?
Маркиз неопределенно хмыкнул.
Да, ситуация…
Альсин прищурился. Это было самым скользким местом в их плане. Никто ведь не говорил, что ребенок королевы должен быть от короля. Генри был больше всего похож на Гардвейга, и его можно было предъявить, но…
Сука, чтоб ее Мальдоная разодрала! Трижды сука!
Впрочем, Мэри Уигеллоу плевать было на любые проклятия, главное – сына спасти.
– Мой сын – копия своего отца, – резко сказала Альбита. – моего несчастного полубезумного супруга. И через несколько дней вы все в этом убедитесь. А сейчас я убедительно прошу не допускать беспорядков в городе. И никуда не уезжать. Вам предстоит еще присутствовать на коронации.
Спорить никто не стал. Альбита поднялась с кресла, прошуршала шелками по полу.
– Надеюсь на вашу лояльность, господа. Все свободны.
***
Альсин подождал, пока зал очистится, и поцеловал Альбите руку.
– Ты была великолепна.
– Пустое… ты не нашел еще эту суку?
– Которую?
– Всех!
Робер невольно фыркнул.
– Пока еще нет, дорогая.
Альбита топнула изящной ножкой. Сверкнули бриллианты на каблучке туфельки.
– Сколько можно ждать?
– Я стараюсь, любовь моя. Я очень стараюсь.
– Сколько у нас еще есть времени?
– Думаю, дня три. На большее их не хватит.
– И?
– Мы успеем.
Робер вовсе не испытывал такой уверенности. Но… выбора нет, придется справляться.
***
На ночлег пришлось остановиться в чистом поле.
Вирмане совместно с эввирами сноровисто организовали стоянку, женщины занялись ужином, Лиля – неизбежными травмами.
Кто-то подвернул ногу, кто-то натер, про синяки и шишки вообще молчим, царапины – не считаем, а промываем и присыпаем порошком подорожника.
