– Потому что тебя никто не станет слушать. Ты просто умрешь…
– Может, если ты меня поддержишь…
– Вот. Опять – я поддержу. Почему?
– Ну ты…
Торн осекся, понимая, что суть-то уже была сказана. Действительно, имени мало, нужны дела. У Лейфа они есть, у него нет. А вечно стоять за его спиной Лейф не будет. И защищать его тоже не сможет…
– Я хотел бы остаться.
– Я понимаю. Но есть вещи, которые сильнее нас.
Торн вздохнул и пригорюнился.
– А скоро мы отплываем?
– Думаю, дней через пять – десять. Ричард не хочет здесь задерживаться больше необходимого.
Торн поежился.
– Не хотел бы я быть на его месте.
Лейф молча кивнул. А что тут скажешь? Это даже не сердце из груди вырвать, это куда как хуже. Страшнее…
– Он теперь…
– Вернется домой. Женится. А помнить все равно будет другую. И любить – другую.
Теперь промолчал Торн.
В его возрасте любые потери казались непоправимыми. Не забыть, не отодвинуть в глубины памяти. Лейф знал, что любая боль со временем стирается, словно занесенная песком, но…
Ему было жаль супругу Ричарда. Всю жизнь она будет соперничать с призраком.
Мертвая женщина – самый страшный соперник. Она идеальна, она не устраивает скандалов и сцен, не спорит, не ссорится, обладает всеми возможными добродетелями… останься Тира жива, и дорожки их разошлись бы.
Ее манил путь воина, его – дорога короля, они не смогли бы остаться вместе. Рано или поздно любовь истаяла бы под натиском обстоятельств.
Не получилось.
Тиры нет.
А Ричард целыми днями сидит и смотрит на море.
Договора с Олавом он подписал, правда, но… Лейф смотрел ему в глаза. И видел там то, чего не хотел.
Видел сильного человека, у которого умирала часть души. Самая лучшая, самая светлая и счастливая… от Ричарда уходила его юность. Веселая и беззаботная, с незабудками в белых волосах, уходила, не останавливаясь…
Что останется?
Дорога короля.
Ричард будет хорошим правителем, это Лейф понимал. Но – несчастным. И медальон с прядью волос Тиры навсегда останется при нем.
Во что это выльется?
Найдется ли кто-то, кто еще раз сможет отогреть его душу?
Лейф подумал о Лилиан Иртон. Подумал с приязнью. Вот такая – смогла бы. Но Лилиан на земле одна, и она уже сделала свой выбор. У нее есть муж, дочь, семья, любимое дело… нет, короля тут решительно некуда втиснуть. Разве что как друга.
Даже не любовника, Лилиан для этого слишком цельная натура. Она не станет делить своего мужчину ни с какой другой женщиной. Никогда. И сама изменять не станет, за что Лейф ее тоже уважал. Гадко это, от живого мужа по чужим постелям прыгать…
Понятие чести у Лилиан было почти вирманским, за что ее и уважали моряки.
– Мы поедем в Ативерну, когда вернется принцесса?
– Да. У Ричарда больше нет причин здесь оставаться, – кивнул Лейф. И неожиданно даже для себя произнес. – Мы поедем домой.
– Домой?
Для Торна эти слова были странными. А Лейф вдруг осознал, что так и есть.
Вирма перестала быть его домом.
Она оставалась его родиной, Лейф любил этот суровый и неприветливый остров, и с радостью умер бы здесь.
А вот жить ему хотелось в большом и красочном мире.
В Ативерне.
С женой, детьми, с людьми, которые ему интересны, с делом, которым он хочет заниматься… жить! Не выживать ежедневно, а жить.
– Да. Домой.
И Торн не стал переспрашивать.
Для него домом был Торсвег. А для Лейфа?
Не Эрквиг?
Странно это…
Что ж. В жизни много чего странного. Посмотрим, что будет дальше, но в одном-то Лейф точно прав. Своего рода надо быть достойным, а он пока еще не Торсвег. Так, личинка.
Он обязательно подрастет. И станет главой клана, дайте время!
Лейф улыбался, глядя на мальчишку. Все мысли были написаны у Торна на лице, серьезном и выразительном. Интересно, что-то он скажет через пять лет?
Поживем – увидим.
Уэльстер, Кардин.
Граф Дишан не ждал от жизни ничего хорошего. Но его вытащили из камеры, перевязали, сложили кости в лубки…
Что происходит?
Он готов был к новой порции издевательств от Альсина, да ко многому он был готов, но слуги молчали. Да и что они могли сказать графу? Ответы на свои вопросы он получил достаточно быстро. У Альтреса Лорта лично.
Когда королевский палач вошел в спальню, у графа аж руки затряслись.
– Лорт! Вы!
– Я, конечно. Как вы себя чувствуете, Эрон?
– Отвратительно. А… Альсин?
– Пока еще жив, – улыбнулся Альтрес Лорт. – Пока…
Эрон выдохнул.
Они победили. Все. Теперь все будет хорошо. А он ничего не сделал для победы, значит, не слишком-то и нужен победителям.
– Я виноват. Вы должны меня убить, – Эрон Дишан не сомневался в своих словах. – Я позволил убить короля.
Альтрес покачал головой.
– Не вы, Эрон. Не вы…
– Я не справился.
– А я? Эрон, вы всерьез считаете, что заговор возник за одну ночь? Ладно, за те пару месяцев, которые я был в отъезде?
Об этом Эрон Дишан не задумывался. Но…
– Давно?
– Я расспросил Альсина. Говорит эта тварь очень охотно.
– И?
Эрону действительно было любопытно, с ним Альсин не откровенничал, вот еще не хватало.
– Альсин любил Камиллу.
– Камиллу?
– Вторую жену короля. Взаимно, кстати. Она изменяла Гардвейгу не с его братом, а с Робером. Солгала, чтобы любимый не пошел с ней на эшафот.
Эрону потребовалось не меньше десяти минут, чтобы осмыслить информацию.
– Вот, даже, как…
– Да. Альсин затаил злобу еще тогда.
– И… с тех пор?
– С того момента, как Гардвейг отослал Альбиту. Альсин подобрал ее, обрюхатил и собирался посадить на трон своего ублюдка.
Эрон выдохнул нечто весьма некрасивое.
Альтрес Лорт пожал плечами.
– Игра проиграна.
– А Альбита?
– Поет, как птичка. Только слушать тошно… но то же самое. Не была она беременна от Гардвейга, никогда. Альсин ей ребенка заделал, чтобы иметь готовый вариант. Если все получится…
