Лиля вытащила у дочери из-под попы прядь своих волос (как ни заплетай, а все равно выбьется какая-нибудь пакость, или где запутается, или за что-то зацепится) и притянула малявку покрепче к себе.
– Что случилось, зайка?
– Мам… вот мы же сейчас во дворце… знаешь, сколько народу погибло?
– Много, – вздохнула Лиля.
Альсин не церемонился. И его наемники тоже.
Нет, без нужды они никого не резали, но кто определяет эту нужду? Погибли слуги, солдаты, гвардейцы, погибла часть придворных, уж умолчим о тех, кто выжил чудом после пыточных Альсина…
– Я у девочек была…
– У принцесс?
– Да. Они вообще в шоке…
Лиля пометила себе поговорить об этом с Милией. Девочкам нужна забота. И мать, пусть даже неродная. А душевного тепла королевы на сорок детей хватит, еще и останется.
– Почему?
– У них несколько служанок убили. А Альбита… мама, как хорошо, что ее казнили!
– Почему?
Лиля не сомневалась, что хорошо. Но почему так думает ее ребенок?
– Джейн сказала… она осмелилась спросить у матери, что с ними будет. Альбита их навестила один раз.
– Так… И что?
– Альбита дала ей пощечину и сказала, что ее судьба девчонок не интересует. Их не интересовала ее судьба, а ее не интересует, что с ними будет. Или продадут повыгоднее, или в монастырь, или вообще удавят по-тихому. Как получится.
Лиля скрипнула зубами.
Твою мать!
Малявки же! Старшей еще двенадцати нет, Миранда чуть младше. Лиля прикинула, осмелься кто-то сказать такое ее ребенку…
Шанс высказаться у неизвестного самоубийцы был. А вот выжить – уже не было.
– Догадываюсь, что девочек это не обрадовало, – сухо прокомментировала она.
Миранду интонации матери не обманули.
– Мам…
– Я поговорю с Милией. А ты можешь завтра передать подружкам, что с ними так не поступят. Милия – не изверг. Девочки будут расти во дворце, со всеми привилегиями принцесс, а потом выйдут замуж. Не могу сказать, что за любимых, но, безусловно, их мнение будет учитываться.
В этом Лиля тоже не сомневалась. Милия позаботится. И с Альтресом она поговорит, не зверь же он! И не причинит вреда дочерям Гардвейга.
По глупости или душевной черствости – может, но чтобы вот так?
Жестоко, расчетливо, ломая детскую психику…
Сука!
– Спасибо, мам. А почему Альбита так сделала? Это же ее дочери?
Лиля послала Альбите парочку проклятий вдогонку. Вот как объяснить это ребенку?
Как вообще можно объяснить подобное скотство?
А придется, просто потому, что Альбита не первая, не единственная, а если говорить о гареме, так там и похуже твари водиться будут.
– Детка, тут несколько причин. Во-первых, Альбита своих детей никогда не любила.
– Почему?
– Потому что рожала не дочерей, понимаешь? Она хотела сына, наследника престола, а каждая дочь оборачивалась для нее разочарованием.
– Но это же ее ребенок! Ее дети! Как их можно не любить?
– Я понимаю. Но и ты должна понять. Именно понять, малыш, не принять и не оправдать, а понять. Некоторые люди заводят детей, чтобы получить нечто… деньги, брак, связи, и если ребенок не оправдывает их надежд, его просто вычеркивают.
– Это подло.
– Папа любит тебя. И я люблю. И мы счастливы, что ты у нас есть. Но так ведь не во всех семьях, верно?
– Да. Но…
Лиля погладила черную макушку.
Миранду любили.
Да, ее безжалостно избаловали, но Джес любил дочь. И внушил малышке, что солнце светит миру из ее попки. Потом концепция чуть поменялась под воздействием Лилиан (и место не то, и сидеть неудобно), но в главном… Миранда была твердо уверена, что она для родителей – самая главная. И вдруг столкнулась с тем, что мать может…
Да, может. Вот так. И даже хуже.
Мир девочки начал трещать по швам, и она инстинктивно искала защиты, помощи, поддержки.
Может, психологи нашли бы и другие слова, и другие причины, но у Али в свое время по психологии была тройка. Увы.
Вот по хирургии – всегда отлично, а за психологию – тройка. Не в аттестате, понятно, выучить и ответить «на отлично» она могла и не такое. Но не обманывала ни себя, ни психолога.
– Такое тоже бывает, малыш. Такое – бывает… ты не сможешь этого изменить, остается только смириться и принять этот факт.
– Животные лучше…
– В природе не выживают слабые, неприспособленные, не выживают детеныши без родителей… я тебе рассказывала об этом.
– Природа жестока, потому что неразумна. А люди жестоки, потому что обрели разум.
Спорить было сложно.
– Философ мой маленький.
– Мам!
– Поговори с девочками. Их не обидят, я постараюсь. А Альбиты больше нет.
– Но таких Альбит много в мире, правда?
– Правда. Но это уже от тебя зависит.
– Что именно?
– Жизнь, Миранда. Именно что жизнь.
– Не понимаю? Мам?
– Тогда просто запомни. Иногда рядом с тобой кто-то начинает играть в грязные игры, пытаясь получить для себя выгоду. И – да. Часто в них используются дети, и всем плевать на их страдания. Ты не сможешь отвернуться или пройти мимо, но у тебя всегда есть выбор.
– Какой?
– Ты можешь играть с такими людьми. В «перехитри хитреца», «обмани лжеца», «подставь подлеца». А можешь просто устраниться и в нужный момент помочь тем, кто не сможет помочь сам себе. Таким, как принцессы, к примеру.
Миранда кивнула. Она старательно запоминала.
– Подлецы… а если убирать их сразу?
– Не всегда есть такая возможность, зайка. Нет, не всегда. Как с Альбитой, к примеру. Кто же мог знать? А может, виноват и Гардвейг. Он как раз приказал ее убить… не стоит влезать в грязь, если можно держаться в стороне. Поверь, есть вещи, от которых не отмоются и твои правнуки – если что.
Девочка засопела.
– Собаки все-таки лучше людей.
– Тебе нравится возиться с животными?
– Очень, мам…
Лиля улыбнулась своим мыслям. Нравится. Это хорошо…
Вернуться к своим делам ей удалось только поздно вечером. К тетради.
Альтрес Лорт все же заглянул в импровизированный госпиталь (дворецкий нажаловался, гад) оглядел как все устроено, и попросил Лилю расписать что нужно для созданий такого же на постоянной основе. Протесты во внимание приняты не были.
