Бывали случаи.
Раньше она об этом не думала, а вот сейчас… даже кинжал под подушку положила, хотя и не сильно надеялась им воспользоваться. Она не воин, она знатная дама. Это ЕЕ должны защищать, а не она – обороняться от врага.
Но с кинжалом было как-то спокойнее.
Вино не подойдет. А что?
Неплохо было бы мужчину.
В поместье Альбита так и развлекалась, не сильно оглядываясь на Альсина, но здесь… Здесь – не надо. И не ко времени, и не с кем… наемники – это наемники, кто их знает, сколько борделей они прошли? Лечиться от дурной болезни Альбите не хотелось. Придворные тут тоже не ко времени.
Мало ли кто, мало ли что…
Пусть и лебезят, и смотрят угодливыми глазами, но на дне зрачков, как ил на дне болота, плещется страх. Темный, гадкий…
Они не уважают, а боятся. За себя, за свои семьи… вот и пресмыкаются. А что будет потом?
Все то же.
Если вы заводите дома пресмыкающееся, не удивляйтесь, когда вас ужалят. Природа у этих тварей такая.
Змею видели? Вот, и где там благодарность? Где признательность, где любовь? Будет ползать и шипеть, а в один прекрасный для нее день цапнет так, что едва ли повезет выжить.
Пока никому доверять нельзя.
Альбита вздохнула.
Ни своим людям, ни чужим… никому.
Робер говорил – год. Если усидят, тогда можно будет говорить о чем-то всерьез. За год многое изменится, их признают соседи, они будут заключать союзы…
Да, союз.
С Ативерной он невозможен. Это понятно, кто-то должен выступить в роли злодея. Почему бы и не ативернцы? Очень уж удобно…
И король туда съездил, и со свадьбой темная история, и как посольство приехало, так все и началось…
Возможно, удастся заключить союз с Ивернеей… но посольство ивернейцев оказалось пустым, словно орех. Как и ативернское.
М-да…
Авестер?
Обязательно…
К счастью, у нее четыре дочери. Ни одна из них не станет соперницей сыну, но замуж их выдавать нужно. В подходящие страны, вот.
Четыре дочери… а старшую пока еще не нашли. Где она может быть? Что с ней?
Нет, не так.
Кто сейчас с ней?
О жизни или здоровье Марии Альбита вообще не волновалась. Никак.
Подумаешь – дочь? Она ее больше десяти лет не видела, может, и еще столько же не увидит, было б о чем горевать и печалиться! А вот остальное…
Именно Мария должна была стать залогом дружбы с Ативерной. И если ей удастся туда добраться…
Это – война.
И Мария станет ее живым знаменем. А воевать Альбите не хотелось. Хотелось двух вещей – мести и власти.
Первую она почти получила, осталось увидеть голову Милии. Альбита даже пощадила бы ее детей, честно говоря. Отдать их на воспитание в бедные семьи, а там уж пусть Альдонай решает, прибрать или оставить. Это только в сказках ребенка оставляют на воспитание крестьянам, он решает найти своих родителей, сбегает, становится рыцарем или спасает короля, всего добивается, женится на принцессе…
В реальности такие дети не уезжают дальше своей деревни и счастливы там. Живут, растят брюкву, или что там выращивают эти навозные черви?
А, неважно… Не о том речь.
А вот о власти…
Если будет война, Альсин вообще всю власть загребет в свои руки. Альбита этого не хотела.
Она хотела балов, развлечений, блеска, шика, всего того, чего была так долго лишена по милости бывшего супруга… и она это получит!
Уже получает!
В свете звезд блеснули бриллианты в перстнях. Альбита полюбовалась их сверканием и довольно улыбнулась.
Да, это она. Она наконец-то взяла реванш за все свои страдания!
Блеск бриллиантов успокаивал, завораживал… Альбита перевернулась набок. Полюбовалась кольцами еще раз, потом взяла с туалетного столика браслет, повертела в пальцах…
Так, с браслетом, она и уснула. Крепко и сладко, как человек с полностью чистой совестью и душой.
***
Эдвин Фремонт ураганом ворвался в здание посольства Ативерны.
А мог бы и не врываться, все равно там никого не было. Томас Конкор, получив весточку, не собирался оставаться на заклание, и народ собирал в ускоренном темпе.
Так что остался барон Фремонт у разбитого корыта, причем обидно разбитого. Томас вывез все, до чего руки дотянулись. Ценного, конечно.
Мебель не забрал, а ковры вполне успел. И гобелены, и подсвечники из серебра, и столовые приборы, и даже личные вещи всех господ.
А что?
Между прочим, обозники – это такие специальные люди, которые за полчаса слона упаковать могут. Тот и не дернется, у них работа такая.
Сейчас у Томаса было больше, чем полчаса, и он воспользовался ими от всей души.
Так что барону оставалось носиться по посольству, пинать любезно оставленные ему табуретки и ругаться в три этажа с чердачком.
Увы – не помогало.
Альдонай не слышал, Мальдоная не отзывалась.
Придется идти, отчитываться герцогу, что птичка улетела. Более того, дураком Эдвин не был, и соображал быстро. Но сейчас мысли не доставляли ему никакого удовольствия.
Кто мог предупредить посольство?
Да только кто-то из сбежавших. Либо Джерисон, либо Лилиан Иртоны.
Вот сволочи!
Эх, надо было тогда не соблазнять графиню, а шею ей свернуть. Но кто ж знал?
***
Барон еще не знал, что стоило ему уйти, как из потайных закутков выбрались Джек и Реми,
Переглянулись.
Ну и какие вам еще доказательства надобны?
– Я к хозяевам. Со мной сходишь? – попросил Реми.
Джек кивнул.
Сходит. И расскажет о том, что видел и слышал. Барон Фремонт был несдержан и давал волю языку. И дохлого (помилуй, Альдонай!) короля поминал, и много чего еще…
Подумать – и то страшно.
А уж оказаться в этом кошмаре…
Остается только Альдонаю молиться. Авось, спасет и сбережет.
***
Виконт слушал и мрачнел.
А потом принялся распоряжаться.
Если такое происходит… лучше всего пока оказаться подальше от столицы.
Кто там, как, кому мстить, что делать…
Успеем, разберемся! Для начала надо, чтобы тебя не убили. И…
– Я могу вас нанять?
Джек подумал пару минут.
