Тоже правильное и нужное дело.
А еще принцессы, придя в себя под крылышком доброй Милии, активно намекают на личных обезьянок. И лошадок бы тоже неплохо…
Даже юный король – и тот посматривает с интересом.
Альтрес Лорт понимал, откуда дует ветер, но не возражал.
Не его ребенок, не ему и воспитывать. И мораль читать. Непривычное дело для аристократки? Все не шелками вышивать… да и жизнь у Миранды Кэтрин Иртон будет достаточно бурной. Кто б сомневался. Если она собирается замуж в Ханганат…
Постепенно все успокаивалось.
Все привыкали к тому, что на троне король Эдвин. Что регентом при нем Альтрес Лорт.
Что у них с ее величеством одни и те же цели…
Выздоравливала ее высочество принцесса Мария.
Поправлялись после пыток ативернцы.
Лиля получила в столице под госпиталь роскошный особняк и пропадала там и днями и ночами, то давая уроки, то пытаясь наладить службу.
Джерисон достаточно близко сошелся с Альтресом Лортом. Пока маркиз Лосан болел, он исполнял обязанности посла, отписывался его величеству, бывал при дворе…
Миранда – та просто от принцесс не вылезала. К большому удовольствию обезьянки Мими и большому неудовольствию придворных дам.
Обезьяны – они чинов и титулов не понимают, уважения не выказывают, а блох на человеке, к примеру, поискать могут. Или фруктом кинуть.
Или стащить что…
А жаловаться…
Милии?
Та слишком добрая.
А регенту просто страшновато. Поди, пожалуйся… голову бы потом спасти.
***
Робера Альсина казнили тихо.
Мучительно, но без огласки – посадили на кол во дворе темницы. Когда Альтрес уверился, что ничего больше из герцога не вытянешь, а еще немного и этот огрызок человека (а что там может еще остаться после пыток?) утратит последний рассудок, он распорядился о казни.
Герцог мучился несколько дней.
Может, это и негуманно, но Альтрес зашел несколько раз посмотреть на негодяя.
История, начавшаяся давным-давно, завершалась. Кровью и болью.
Жалеть Альсина?
Вот еще не хватало…
Герцогство разделили на несколько частей и пожаловали верным людям, герб перевернули, вычеркнули из Золотой Книги, а могилу герцога обильно посыпали солью.
Альтрес считал, что этого еще мало.
Он признавал право на месть и за Альсином, и за Альбитой, он мог понять их.
Но – не принять.
Не оправдать и не простить. И уж тем более, не отпустить восвояси.
Мало ли перед кем Гардвейг виноват? Что ж теперь, всякий раз бунт устраивать? Сколько горя и боли они принесли, сколько людей погибло, сколько могло бы погибнуть…
Если бы Альсин попробовал просто убить короля, Альтрес понял бы. Достал бы кинжал, да и ударил. Была возможность.
А вот так…
И уж тем более, не виноваты ни Милия, ни дети.
Все сложилось так, как сложилось. Так тому и быть.
***
В начале зимы ативернцы отправлялись домой.
Дети попрощались заранее, а Альтрес Лорт лично провожал кортеж до крепости Шедар. Решил выказать уважение.
Уезжала выздоровевшая принцесса Мария.
Гадкая рана, хоть и свалила ее в постель больше, чем на месяц (а вот не надо было вскакивать и на коронацию мчаться!), но девочке повезло.
Сильного воспаления не было, даже шрама почти не осталось.
То же можно сказать и о Ройвелях, Элонтах, Лосане…
Им повезло.
Никто не умер, не остался калекой, Лиле удалось более-менее справиться с последствиями… шрамы, конечно, останутся. Но – и только.
В Уэльстере о ней оставалась добрая память.
Королевский госпиталь, названный в честь невинно убиенного Гардвейга. Вылеченные люди, кое-как, но выученные докторусы, теперь им предстояло повышать свою квалификацию самостоятельно.
Милия плакала, прощаясь с подругой. Они понимали, что наверное, никогда уже не встретятся. Здесь нет поездов, самолетов, нельзя даже поговорить по телефону… и каждая слишком привязана к своему гнезду.
Ну, хоть письма им останутся.
Лилиан в последний раз расцеловала подругу, и заняла свое место в караване.
Томас Конкор ездил взад-вперед вдоль каравана, проверяя, не забыл ли чего.
Лиля отпустила Лидарха на волю, и аварец птицей полетел над дорогой, над полями…
Воля!
А скоро – и дом!
Копыта мерно ударяли в подмерзшую землю. И еще не скоро графиня вернулась к остальным.
– Радуетесь отъезду, – Альтрес Лорт решил поболтать напоследок.
Лиля улыбнулась регенту.
Их роман с Лидией развивался не стремительно, но достаточно быстро. Во всяком случае, Лидия престала шипеть, а Альтрес начал задумываться о браке. Это Лиля точно знала.
И в посольстве Ивернеи он стал частым гостем…
И ивернейцы что-то решили задержаться, зазимовать…
– Дома – лучше, – просто сказала она.
– Мы всегда будем рады вас видеть, Лилиан. Не забывайте о нас…
Лиля улыбнулась.
– Обещаю, я буду писать. А если повезет, то и на свадьбу приеду?
Альтрес хмыкнул. Не смутился, конечно.
– Не раньше той осени.
– Неважно – когда, важно – с кем, – вернула колючку Лиля.
– Если ее высочество согласится…
– Ее высочество счастлива будет. Не сомневаюсь.
Альтрес довольно улыбнулся.
– Я постараюсь сделать ее счастливой.
– И детей хорошо бы, – намекнула Лиля.
Альтрес поглядел на Джерисона.
– А вы… пока не…?
– Мы работаем над этим вопросом.
– Работайте, – благодушно кивнул Альтрес, сбрасывая одну из множества масок и ненадолго становясь просто шутом. – А то одного союза маловато. Надо бы еще парочку-троечку заключить.
– У вас еще принцессы остались.
– И Мигель ухаживает за старшей, – сморщил нос Альтрес.
– Надеюсь, девочка не против?
– Девочка пока еще не поняла точно, но Мигель ей нравится, – махнул рукой граф. – Может, и еще породнимся.
Лиля улыбнулась.
– Сказки должны кончаться свадьбой.
– И начинается после нее реальная жизнь. Очень сложная штука.
