– Ну, что там? – Яр замер, спрятав руки в карманы и уставившись на входную дверь, в проёме которой показался санитар.
– Пришла в себя, – Дмитрий достал сигарету, воровато огляделся по сторонам и закурил. – Не помнит ничего.
Яр прикрыл глаза, пытаясь понять, хорошо это или плохо.
– Вообще ничего? – уточнил он, всё же надеясь в глубине души на что-то, сам не зная на что.
– Ничего. Я сказал, что её брошенную в подвале нашли.
Яр кивнул. Говорить так, как нужно, пока было тяжело.
Он тоже достал сигарету и закурил.
Всего несколько часов ему удалось провести в палате – несколько часов, пока врачи были уверены, что Яна не придёт в себя. Пострадала она не так уж тяжело, в основном ушибы, вот только рука…
При мысли о том, что приняв решение на полчаса раньше, Яр мог бы предотвратить то, что произошло, сердце рвалось на куски.
Яр затянулся особенно глубоко.
– Подвижность сохранится?
– Я не знаю, Яр…
Яр поднял палец вверх.
– Без имён.
– Не знаю, – повторил санитар. – Операция прошла хорошо.
Яр глубоко вдохнул ещё одну порцию дыма. Вспомнил, как лицо Яны, такое бледное и расслабленное, покоилось у него на плече. Сколько он уже не видел Яну такой?.. Давным, давным-давно…
Глаза защипало.
– Ясно, – сказал он вслух. Немного грубей, чем хотел сказать. Достал из кармана пачку купюр и положил на стол. – Мы с вами договорились?
Дмитрий взял деньги, пересчитал и кивнул.
– Всё, что она может пожелать. Если захочет чего-то совсем несусветного… Ну, там… Трюфелей в сметане… Позвони мне, отстегну ещё.
Дмитрий кивнул ещё раз и спрятал деньги в нагрудный карман.
– А если… захочет чего-нибудь ещё?
– Я тебе сказал, – повторил Яр чуть громче. – Всё. Что она может пожелать.
Он отвернулся и нехотя двинулся к двери. Покидать больницу не хотелось так же, как не хотелось покидать Янин двор, но нужно было закончить начатое – что-то подсказывало Яру, что Якутский был далеко не главным в этой афёре.
Глава 14
Больнее всего было осознавать, что Яр так и не пришёл. Так и не сделал ничего, чтобы вытащить её из того дерьма, в которое Яна благодаря ему же, Яру, и угодила.
Это было логично. Это должно было быть ожидаемо. Ведь Яр давно дал понять, что ему на Яну плевать. Но чем больше Яна думала – а в тишине больничной палаты ничего другого ей и не оставалось – тем больше понимала, что всё-таки ждала, что Яр вспомнит о ней. Даже теперь она всё ещё ждала, что дверь откроется вот-вот, и Яр покажется в проёме, но дни тянулись за днями, а Яр не появлялся.
В первые дни одиночество немного скрашивал Дима.
Он заходил к Яне утром и вечером, а иногда и в обед, будто та была не безымянной пациенткой, найденной в каком-то задрипанном подвале, а его собственной подругой.
Дима приносил сладости, фрукты и даже книги. Со сладостями всегда угадывал, а вот книги почему-то каждый раз приносил те, которые Яна уже читала.
Ещё Дима принёс одежду. Было это на третий день их знакомства, так что, разворачивая свёрток, Яна ожидала увидеть какой-нибудь поношенный свитер и растянутые на коленках турецкие джинсы. Она, впрочем, была бы рада и этому, потому что ничего своего на ней не оказалось вообще.
Внутри, однако, лежали новенькие, нераспакованные ещё, джинсы Calvin Klein и той же фирмы джемпер.
Яна в недоумении воззрилась на своего ангела-хранителя.
– Дим, ты где это взял?
– Не бойся, не украл, – Дима усмехнулся и пристроился на соседнюю кровать, всё время лечения Яны остававшуюся почему-то пустой. – А что не так?
– Ну, во-первых, откуда у медбрата такое бабло?
Дима промолчал. Только презрительно надломил бровь.
– А во-вторых… – Яна помешкала, почему-то не решаясь признаться в давней слабости. – Как ты угадал? Почему Calvin Klein?
Димка усмехнулся и, пересев на кровать Яны, провёл кончиками пальцев по её виску.
– Всё очень просто, – сказал он, неотрывно глядя Яне в глаза. – Они тебе подходят. В этих джинсах ты будешь смотреться почти так же круто, как голая.
Змейка подозрения шевельнулась у Яны в груди, но шипение её было намного тише, чем ощущения, разлившиеся от слов Димы внизу живота.
Яна сглотнула.
Пальцы Димы опустились чуть ниже, и сам он наклонил голову, касаясь дыханием губ Яны. Выдержал паузу и отодвинулся, не ощутив ответного движения.
– Ладно, вечером зайду, – сказал он, – принести что-нибудь ещё?
– Скучно тут… – пожаловалась Яна. – Телек бы… Или хотя бы магнитофон. Ну и можно журнальчиков каких.
Дима ушёл, а Яна снова осталась в одиночестве – и тишине. Случившееся между ними перед прощанием немного объясняло всё поведение Димы в целом – он, по всей видимости, хотел понравиться.
Яна, правда, не была уверена, что Дима нравится ей самой. Мысль о новых отношениях скребла по сердцу наждаком. Но мысли о сексе были куда приятнее. В них не было ничего эмоционального, просто всплывали в голове отголоски ощущений, которые успели уже порядком стереться. И, к своему удивлению, Яна обнаружила, что скучает по ним.
Вечером Дима появился опять – на сей раз с огромной коробкой в руках.
Пристроив её на тумбочку рядом с Яной, он принялся срезать клейкую ленту. Когда на свет появился дорогущий музыкальный центр, Яна звучно присвистнула и, окинув технику профессиональным взглядом, перевела взгляд на Диму:
– Это что?
Дима махнул рукой, не поворачиваясь, впрочем, лицом к ней, а продолжая будто рассматривать доставленную аудиосистему.
– У меня брат торгует. Это брак.
Яна хмыкнула.
– Ну-ну.
Но спорить не стала.
Закончив распаковывать систему, Дима убрал коробки, включил центр в сеть и, покосившись на дверь, произнёс:
– Громко не включай. Это запрещено. И если будет приходить кто-то из персонала ещё – салфеточкой прикрой. Мало ли что.
Яна кивнула.
– Ну и диски… – Дима замешкался, копаясь в собранных картонках. – Я тебе принёс тут то, что было… В основном, правда, всякое старьё… Ты подумаешь, если хочешь чего-то ещё, я куплю.
Дима с сомнением посмотрел на Яну и в самом деле протянул ей пачку дисков – Radiohead, Scooter и прочий зарубежный околорок, который Яна слушала года три назад.
Яна усмехнулась.
– Как в мою коллекцию залез… – она замолкла, почувствовав внезапный укол ностальгии. Эти диски прочно ассоциировались у неё с Яром – в основном с дачей, потому что в городе обычно было не до того, чтобы что-то слушать. – Только и правда старьё, – продолжила она, проглотив подступивший к горлу комок.
