Этический кодекс Общества врачей исправительных учреждений устанавливает еще более строгий запрет: «Медицинский работник исправительных учреждений… не должен принимать участие ни на каком этапе приведения смертной казни в исполнение». Американская ассоциация медицинских сестер (American Nurses Association – ANA) приняла аналогичный запрет. Участие разрешает только национальное фармацевтическое общество – Американская фармацевтическая ассоциация (American Pharmaceutical Association), допуская добровольное предоставление фармацевтами лекарственных препаратов для казни в качестве этического поведения
[25].
Тем не менее для штатов присутствие медиков было желательно. В 1982 году в Техасе Ральф Грей, главный врач тюрьмы штата, и еще один врач, Баском Бентли, согласились присутствовать на первой в стране казни путем смертельной инъекции, хотя и только для того, чтобы констатировать смерть. Но, когда они прибыли на место, Грэя убедили осмотреть заключенного и показать команде лучшее место для инъекции. Тем не менее врачи отказались давать советы по поводу самой инъекции и просто наблюдали, как надзиратель подготавливал препараты. Однако, когда он попытался надавить на поршень шприца, из него ничего не вышло. Он смешал все препараты и образовался сгусток.
«Нужно было мне предупредить вас», – говорят, сказал один из врачей, покачав головой.
После второй попытки Грэй пошел констатировать смерть заключенного, но обнаружил, что тот еще жив. Однако теперь врачи уже были частью команды; они предложили подождать, пока в кровь попадет больше препаратов.
Сегодня все 38 штатов, где существует смертная казнь, используют смертельную инъекцию. Из 1045 убийц, казненных с 1976 года, 876 получили инъекцию. Вопреки решительному сопротивлению АМА и медицинских обществ штатов, 35 из 38 штатов недвусмысленно разрешают врачам участвовать в казнях. А семнадцать даже требуют этого: Колорадо, Флорида, Джорджия, Айдахо, Луизиана, Миссисипи, Невада, Северная Каролина, Нью-Гэмпшир, Нью-Джерси, Нью-Мексико, Оклахома, Орегон, Южная Дакота, Вирджиния, Вашингтон, Вайоминг и Южная Дакота. Чтобы защитить участвующих врачей от отзыва лицензий за нарушение этических кодексов, штаты обычно обещают анонимность и судебный иммунитет. Тем не менее, несмотря на эти обещания, в нескольких штатах врачам пришлось предстать перед судом, чтобы публично засвидетельствовать законность и безболезненность процедуры. И несмотря на иммунитет, несколько врачей столкнулись с требованиями отзыва лицензий, хотя до сих пор никто из них ее не потерял.
Штаты подтвердили, что врачи и медсестры, включая тех, кто работает в тюрьмах, имеют право отказаться от какого-либо участия в казнях. Тем не менее они нашли врачей и медсестер, готовых участвовать. Кто эти люди? Почему они это делают?
[26]
Ответы на эти вопросы найти нелегко. Кто из медицинских работников помогает в проведении казней, установить сложно, и они не горят желанием обсуждать свою роль, даже если им обещают анонимность. Однако из тех 15, кого мне удалось найти, только четверо врачей и один медбрат согласились поговорить со мной; в общей сложности они ассистировали не менее чем на 45 казнях. Никто из них не был ярым сторонником смертной казни и ни у кого не было простого объяснения, почему они занимались этой работой. Большинство говорили, что это получилось как-то случайно.
Доктор А помогал примерно на восьми казнях в своем штате. Ему было очень неловко говорить на эту тему. Тем не менее в конце концов он согласился рассказать свою историю.
Ему почти 60 лет, он врач высшей категории, специализируется на внутренних болезнях и интенсивной терапии. Живет с семьей в небольшом городке уже 30 лет. Уважаемый человек. Лечит почти всех местных важных персон – банкиров, коллег-врачей, мэра. Среди его пациентов – начальник тюрьмы строгого режима, которая находится в его городе. Однажды, несколько лет назад, они разговорились во время приема. Начальник тюрьмы пожаловался на трудности с укомплектованием тюремной клиники и спросил доктора А, не хочет ли тот время от времени навещать заключенных. Доктор А сказал, что готов. В собственной клинике он бы заработал больше – тюрьма платила 65 долларов в час, – но тюрьма была важна для местного населения, ему нравился начальник, и это было всего несколько часов в месяц. Он был рад помочь.
Затем, год или два спустя, начальник тюрьмы обратился к нему за помощью в решении другой проблемы. В штате существовала высшая мера наказания, и законодательство предусматривало исключительно смертельную инъекцию. Казни должны были проводиться в тюрьме начальника. Он сказал, что ему нужны врачи. Не поможет ли доктор А? Ему не понадобится делать инъекцию. Надо просто помочь с кардиомониторингом. Начальник тюрьмы дал врачу время подумать.
«Моей жене не понравилась эта идея, – сказал мне доктор А. – Она спросила: “Зачем тебе туда идти?”» Но его терзали сомнения. «Я знал кое-что о прошлом этих убийц». Один из них убил мать троих детей во время ограбления круглосуточного магазина, а затем, скрываясь, застрелил человека, стоявшего у своей машины. Другой похитил, изнасиловал и задушил 11-летнюю девочку. «У меня нет твердого мнения по поводу смертной казни, но я и не против ее применения в отношении таких людей. Приказ о приведении приговора в исполнение вступил в законную силу по решению суда. А с точки зрения морали – только подумайте какие зверства творили некоторые из этих людей…» В конце концов он решил согласиться, по его словам, потому что это только помощь с наблюдением, потому что он был нужен начальнику тюрьмы и своему городу, потому что приговор – это решение общества и потому что наказание казалось правильным.
Во время первой казни его задачей было стоять за занавеской и наблюдать за сердечным ритмом заключенного на кардиомониторе. Ни свидетели за застекленным окном, ни заключенный не могли его видеть. Техник подсоединил две капельницы. Кто-то, вне поле его зрения, ввел в катетер три препарата один за другим. На мониторе доктор увидел, как нормальный ритм замедлился, затем форма колебаний изменилась. Он увидел знакомые высокие пики, вызванные токсичным действием калия, за которыми последовали мелкие выбросы фибрилляции желудочков, и, наконец, прямую, неколеблющуюся линию систолической остановки сердца. Он подождал полминуты, потом подал знак другому врачу, который вышел к свидетелям и приложил стетоскоп к неподвижной груди заключенного. Врач послушал в течение 30 секунд, а затем сказал начальнику тюрьмы, что заключенный мертв. Через полчаса доктор А был свободен. Он прошел через боковую дверь, мимо собравшейся снаружи толпы, к своей припаркованной машине и отправился домой.
