А еще через полчаса ему сообщили, что удалось
идентифицировать отпечатки пальцев обоих террористов. В общем, день, начавшийся
так ужасно, обещал закончиться вполне благополучно. Получив информацию о
террористах, Корниенко отправился к генералу Потапову с докладом.
Террористы, чьи отпечатки были найдены в салоне автомобиля,
оказались таджикскими боевиками, которые приобрели немалый военный опыт во
время гражданского противостояния у себя на родине. Очевидно, кто-то решил
использовать их в Москве. Корниенко это нисколько не удивило, он хорошо знал,
что во время разыгравшейся в Таджикистане трагедии власти Москвы не всегда
учитывали, что среди тех, кого они там поддерживали, часто попадались люди,
далеко не идеальные в моральном отношении.
Любое гражданское противостояние — это трагедия, и она не
скоро стирается из памяти народа. В гражданской войне нет победителей, эта
расхожая истина хоть и была девальвирована, но осталась истиной, ибо самое
жестокое и самое страшное противостояние — это война соседей, братьев, родных.
Это война, в которой врага ненавидишь так неистово, что готов истреблять его
безо всякой жалости. Гражданская война не что иное, как узаконенное истребление
инакомыслящих. Круговорот истории, в который вовлечена вся нация, обреченная на
бессмысленное уничтожение.
Во времена подобных катаклизмов к власти зачастую приходят
совсем не те люди, которые отстаивали моральные ценности или умирали за свои
идеалы. Более того, во имя корысти руководители враждующих сторон готовы
использовать любые силы для подавления и уничтожения противника. В гражданской
войне, вспыхнувшей в Таджикистане, обе стороны не только совершали неслыханные
злодеяния, но и прибегали к помощи разного рода отщепенцев, криминальных
авторитетов, наконец, людей с психическими отклонениями. Ненависть достигла
такого предела, что по окончании войны в республике начался террор против
победителей, а когда Москве с огромным трудом удалось наладить диалог властей с
оппозицией и бывшие враги стали возвращаться в республику, они подверглись
жестоким преследованиям.
Победители объявили о своей ориентации на Москву. Но
аналитические службы внешней разведки и ФСБ предупреждали, что в своей борьбе
победители часто используют и избегавших наказания уголовников, и уже
осужденных преступников. Однако во время гражданского противостояния
приходилось закрывать на это глаза. Корниенко с горечью подумал, что спустя
несколько лет это аукнулось в самой Москве.
— Мы получили данные на двоих, чьи отпечатки обнаружены и
идентифицированы в автомобиле, — доложил Корниенко. — Один из них — Агзам
Кахаров, другой — Фаиз Марупов. Обоим за тридцать. Их отпечатки пальцев
обнаружены в МВД. Оба имеют по нескольку судимостей. Кахаров был осужден
дважды, Марупов — трижды. В девяносто втором оба остались в независимом
Таджикистане, причем, по нашим данным, Марупов сидел в то время в тюрьме, ждал
решения суда по факту совершенного им грабежа и убийства. О том, что было
дальше, у нас нет информации. Известно лишь, что оба принимали участие в
военных действиях. То ли на стороне властей, то ли на стороне оппозиции. Вот
все, что у нас есть на этих двоих. Но ясно, что с девяносто второго они не
сидели без дела.
— Нужно запросить Душанбе, — сказал Потапов, — каким образом
могли оказаться таджикские боевики в центре Москвы? Кто их вызвал сюда? Почему
именно им поручили покушение на Полетаева? Может, это месть таджикских
наркокурьеров? Но тогда почему министр финансов, а не прокурор или начальник
милиции?
— Думаю, их кто-то использовал, — уверенно заявил Корниенко,
— кто-то вызвал в Москву для выполнения конкретного задания. Поэтому они и
бросили гранатомет, не подумав об отпечатках пальцев. За годы войны в
Таджикистане они забыли, что такое страх. Но не раз сталкивались с законом и
понимали, что после покушения нужно срочно уезжать из Москвы.
— Да, — мрачно кивнул Потапов, — развал Советского Союза нам
еще не раз отзовется кровью. Ведь каждый месяц в Москве задерживают несколько
десятков наркокурьеров из Таджикистана. Каждый месяц! Начальник УВД жаловался.
Такое ощущение, будто вся республика промышляет только наркотиками. А ведь это
народ древнейшей культуры. Таджики и узбеки строили дворцы еще во времена
средневековья в Европе.
— А теперь у них средневековье, — хмуро заметил Корниенко.
— Нет, — возразил генерал, — дело не в них. Дело в нас. Это
мы бросили их на произвол судьбы, когда в декабре девяносто первого развалили
Советский Союз. Хорошо еще, что все так закончилось. Могло быть и хуже.
Запросите Душанбе, чем занимались в последние годы эти двое уголовников.
— Мы уже отправили запрос, — сказал Корниенко. — Кроме того,
в отделения милиции разосланы их фотографии. Даны соответствующие указания
линейным отделам в аэропортах, на вокзалах, в портах. Акцент сделан на
исключительную опасность этих террористов. При задержании они наверняка
попытаются оказать вооруженное сопротивление.
— Слепнев бывал в Таджикистане? — спросил Потапов.
— Не знаю, — ответил Корниенко, — мне до сих пор не выдали
его досье. Вы же знаете, он был «ликвидатором», а их досье под запретом. Вы
можете сами его посмотреть. По крайней мере выяснить именно этот вопрос. Если,
конечно, в его личном деле об этом что-нибудь сказано.
— Проверю, — пообещал генерал, — а вы ищите этих двоих.
Думаю, их уже нет в Москве. Организаторы покушения наверняка об этом
позаботились. Проверьте в аэропортах, пусть ваши сотрудники выяснят, какие
самолеты вылетели после девяти утра в Среднюю Азию. И необязательно в Душанбе.
Они могли отправиться куда угодно, главное, подальше от Москвы.
— Будет сделано, — сказал Корниенко.
— Как ваш убитый? Не «заговорил»? — спросил Потапов, имея в
виду установление личности убитого.
— Нет. Никаких данных. Вообще непонятно, откуда он взялся и
как попал в министерство. Но у него наверняка был сообщник. Террорист
действовал не один.
— Почему вы так думаете?
— Машина журналиста Самойлова находилась довольно далеко от
Белого дома. Рядом ведь парковка запрещена, и Самойлов поставил свои «Жигули» у
одного из жилых домов. Потом обнаружил, что все четыре шины проколоты. Сделай
это сам террорист, он не успел бы приехать вместе со всеми в министерство.
Значит, у него был сообщник. Возможно даже, сообщник должен был убрать
Самойлова, чтобы не подвергать риску самого террориста. Но тут появилась машина
сотрудников ГАИ, и сообщник не довел до конца задуманный план.
— Вполне вероятно, — согласился Потапов, — выходит, из
Полетаева сделали мишень. И теперь на него идет настоящая охота. Но почему они
так торопятся? Почему им во что бы то ни стало нужно убрать Полетаева? Чем он
им так досадил?
— Завтра он улетает в Лондон, — сообщил Корниенко, — а в
пятницу выступает в Думе. Вы же знаете, каково сейчас финансовое положение в
стране. Если бюджет не будет принят, правительство отправят в отставку.
Премьер-министр сегодня опять об этом говорил по телевидению. Вы представляете,
чем это грозит. Некоторые газеты уже назвали пятницу «днем гнева». Видимо,
кому-то нужно, чтобы гнев был обращен именно на правительство.
