— Наоборот, — возразила Елена, — мы учли, что напротив нет
ни одного здания и убийце негде спрятаться.
— Не это главное. Перед отелем очень ограниченное
пространство. Здесь можно устроить засаду для автомобиля, — напомнил Дронго, —
поэтому сажайте его только во вторую машину.
— Так и сделаем, — кивнула Елена, возвращаясь к своим
сотрудникам. Через несколько секунд она вернулась. — Все в порядке. У нас будут
три машины и микроавтобус. На встречу поедут Руднев и еще трое наших
сотрудников, плюс все члены делегации.
— Машины бронированные?
— Нет. Вряд ли здесь будет задействован гранатомет.
— Старайтесь не останавливаться на светофорах близко к
тротуару, — напомнил Дронго, — пусть его автомобиль стоит в окружении других
машин. А еще лучше — ваших машин.
— Поняла, — кивнула Елена.
— Когда вы появитесь в «Дорчестере»? — спросил Дронго.
— В два. Там будет дан обед для руководства нескольких
банков, в том числе и британских. Банкет заказан заранее.
— Это очень опасно, — предупредил Дронго, — отель не министерство
финансов, куда доступ посторонним запрещен. Пусть ваши люди прямо сейчас
приступят к осмотру зала, где будет обед. По-моему, тебе лучше не уезжать.
— А я и не собираюсь. Пойду вместе с тобой в «Дорчестер».
Еще один наш сотрудник отправится в клуб, где вечером состоится встреча
Полетаева с местными бизнесменами, заинтересованными в инвестициях в нашу
страну. Погоди, кажется, появился Полетаев.
Она отошла к дверям, надевая очки. Из лифта вышли два
сотрудника службы безопасности отеля, Руднев, Полетаев, глава национального
банка и два сотрудника ФСБ. Все вместе они двинулись к выходу. Дронго обратил
внимание, что еще два человека поднялись со своих мест и напряженно следили за
группой, очевидно, сотрудники английских спецслужб, предупрежденные о возможном
покушении на министра финансов.
Суслова подошла к машине, когда Полетаев уже садился в
салон. Увидев ее, он улыбнулся, кивнул ей на прощание. Она тоже кивнула,
подошла к Рудневу, который собирался занять место рядом с водителем. Что-то
сказала ему. Уже усаживаясь в машину, Руднев напомнил:
— В два часа. Мы будем в «Дорчестере» ровно в два.
Кортеж машин выехал на Парк-Лейн, чтобы свернуть к
министерству финансов Великобритании. Дронго подошел к Елене.
— По-моему, ты ему нравишься, — сказал он, глядя вслед
отъезжавшим машинам.
— Кому? Рудневу? — спросила она, стоя рядом, но не
поворачивая к нему головы.
— Нет. Полетаеву. Он прямо-таки сияет, когда видит тебя. У
него эдипов комплекс. Ему нужна сильная женщина.
— Это твои фантазии. — Она сняла очки, чуть прищурилась.
— Так лучше, — заметил Дронго, — у тебя красивые глаза.
— Ты говорил это еще в прошлом году.
— Значит, повторяюсь. Да, красивые, необычные. В них
затаенная боль и ум.
— Про боль тоже говорил, а вот что умные, впервые слышу.
— Считай, что это комплимент.
— Сомневаюсь. Умные глаза для женщины — это не главное.
Очень неплохо устраивают свою жизнь дамочки с совершенно пустыми глазами.
— Возможно, но если женщина начитанна и способна мыслить,
глаза у нее умные, хочет она того или нет. Я чувствую себя полным идиотом,
когда вспоминаю, что ты прочла Марселя Пруста, а я так и не сумел его одолеть.
— Хочешь сказать, что у тебя пустые глаза? — она
усмехнулась. — Если судить по книгам в твоей библиотеке, у тебя должны быть
глаза мудреца. Кстати, у тебя действительно умные глаза.
— Единственное мое достоинство, — пробормотал Дронго, — и то
фальшивое, я просто делаю умный вид.
Она снова улыбнулась, положила очки в сумочку и повернулась
к нему.
— Надеюсь, ты пойдешь со мной в «Дорчестер»? — спросил
Дронго.
— Пойду. Но с одним условием.
— Уже догадался с каким.
— Да, ты прав, в номер к тебе не пойду.
— Не нужно меня добивать. У тебя какая-то нездоровая
реакция. Кажется, я тебя не приглашал в номер.
— Но подумал об этом? — спросила она, направляясь к казино,
находившемуся в здании «Хилтона».
— Честно говоря, да, — он пошел следом, — но обрати
внимание, как корректно я себя веду.
— Обратила. Здесь действительно есть казино? — Она открыла
сумочку, видимо, собираясь достать очки. Они ограждают ее от внешнего мира —
подумал Дронго. За очками не видно глаз. В свои почти сорок Елена пережила
столько, что хватило бы на десятерых. В ее глазах затаилась боль, боль
человека, познавшего темные стороны жизни.
— В Лондоне всего шесть казино, — сказал Дронго, понимая,
что сама игра интересует ее меньше всего, — но посторонних туда не пускают,
здесь закрытая клубная система.
— Даже проживающих в отеле?
— Даже их. Нужно подать заявление, предъявить паспорт,
подождать примерно сутки, чтобы все проверили. Затем оформляется именная
пластиковая карточка, после чего можно в любое время посещать казино.
— Откуда ты все это знаешь? — тихо спросила она.
— Такая у меня дурацкая жизнь, — ответил Дронго, — как у
Обломова. Я знаю много ненужных вещей.
— Нет, — возразила она, — твои знания систематизированны. Я
всегда поражалась твоей памяти, твоему вниманию к разного рода мелочам.
— Из мелочей складывается общая картина. Осторожнее, здесь
переход, — придержал он ее, — сегодня одна женщина в этом месте чуть не попала
под машину прямо у меня на глазах.
— Вечно ты попадаешь в истории. — Она снова убрала очки в
сумку.
— Сам виноват. Слишком любопытный.
— Ты хорошо знаешь Лондон?
— Думаю, что да. В мире не так много городов, которыми можно
восхищаться. И еще меньше тех, которые я обошел с картой в руках. Лондон — один
из них. Он мне очень нравится.
— Только Лондон? — спросила она.
— Нет. Конечно, нет. Обожаю Париж с его чудесными улицами,
скверами, памятниками, ресторанами, кафе. Мне дорога Москва, в которой я учился
и которую полюбил как свой родной город. А еще Краков, Сан-Франциско, Рим,
Будапешт, Мадрид… Все и не перечислишь.
— А самый любимый? — допытывалась Елена. — Единственный?
— Город, где я родился, — пожал он плечами, — где прошло мое
детство. На берегу теплого южного моря. Я знаю там каждый камень. Там я впервые
в жизни поцеловал женщину, прочел первые книги, там живут мои родители. Это
святое для меня место.
