— Интересно, каким я бываю всегда? — спросил он,
зажмурившись и высунув голову из-под душа, чтобы слышать ее. Дверь в ванную не
была закрыта.
— Более раскованным, — ответила Елена. — А вчера у тебя даже
голос был напряженным.
— Возможно. — Дронго никогда не рассказывал о своих победах
над женщинами, считал, что это не по-мужски.
— Она к тебе пришла? — Лена знала его лучше, чем ему
казалось.
— Не помню, — крикнул он. Врать не имело смысла, говорить
правду он не хотел.
— Знаешь, когда медики тебя увозили, она сильно переживала.
Девочка влюбилась.
Он подставил лицо под душ.
— Впрочем, неудивительно, — продолжала Елена, выходя из
кабинета, — сначала ты вытащил ее из-под колес автомобиля, потом устроил
эффектный забег с бомбой в руках. Я бы на ее месте втюрилась без памяти. Или ты
с ней больше не встречался?
Он усмехнулся и крикнул:
— Забыла, сколько мне лет?
Она была уже у дверей ванной и, прежде чем зайти в комнату,
громко сказала:
— В последнее время ты то и дело говоришь о своем возрасте.
Это становится неприличным. Ты мужчина в расцвете сил. Зачем строить из себя
старика?
— У меня душа старика, — ответил он, — впрочем, ты права,
это действительно глупо.
— Так встречался ты с ней или нет? — Он подумал, что это не
просто любопытство, а что-то более серьезное. Она открыла дверь ванной и теперь
смотрела на него из коридора.
— Надеюсь, ты не ревнуешь? — спросил он.
— Ты похудел, — сказала она и добавила: — Нет, не ревную,
просто хочется знать, что я потеряла.
— Ты ничего не потеряла, — ответил он, повернув к ней
голову, — и давай не будем больше об этом. Впереди у нас еще один трудный день.
— Как плечо? Не болит? — спросила она. Она была в темных
брюках и цветной блузке — успела заехать домой переодеться. Вокруг шеи —
цветной шарф.
— Постараюсь сегодня забыть о плече. — Ему было неловко, что
она смотрит на него. Но он ничего не сказал, боясь обидеть ее.
— Я бы тебя сегодня не допускала к работе, — заявила она.
— Хорошо, что это решаешь не ты.
— Прекрати! — резко прервала его Лена. — Ты вчера
перевыполнил норму.
— Какой на сегодня график? — Он взял полотенце и стал
вытираться.
— В десять у Полетаева совещание в министерстве, в
двенадцать он должен быть в Белом доме на заседании правительства. В четыре —
на открытии конференции в Центре международной торговли, — перечисляла Лена, не
сводя с него взгляда. Он убрал полотенце, накинул халат, подошел к ней.
— Все? — спросил он.
— Нет, не все. В девятнадцать он ужинает с американским
послом. Тот настаивает на встрече перед завтрашним выступлением нашего друга.
— Отменить ужин нельзя?
— Боюсь, уже нет. Он вне программы, по требованию
американцев. Ты же понимаешь, что они основной донор Международного валютного
фонда и без их денег правительству не обойтись.
— Ты выпустишь меня из ванной или оставишь здесь на весь день?
— Выходи, — она посторонилась. — Ты с ней спал? — спросила
Лена.
— Что, действительно ревнуешь?
— У тебя осталось разрешение на ношение оружия? — в свою
очередь спросила она, как делала это обычно, когда не хотела отвечать на
вопрос.
— Осталось, — ответил он.
— Возьми его с собой, — сказала Лена и, дав ему несколько
секунд, чтобы переварить сказанное, добавила: — Это приказ полковника Руднева.
Мы ожидаем удара в любой момент. Сегодня последний день, — напомнила она, —
завтра выступление Полетаева в парламенте.
— Я все помню, — нахмурился Дронго, — ты приехала за мной,
верно?
— Да, Руднев приказал, чтобы мы с тобой были в министерстве
в десять ноль-ноль. Скажи, ты переспал с ней, чтобы сделать мне больно? За то,
что я вчера тебе отказала?
— Ты становишься мнительной.
Он подошел, попытался коснуться ее, но она резко мотнула
головой:
— Не нужно. Лучше не говорить об этом. Я, кажется,
неправильно себя вела. Ты оденешься или так и будешь ходить в халате?
«Трудно понять логику женщины», — подумал Дронго и молча
пошел одеваться.
— Я буду теперь называть тебя «графом», — с вызовом крикнула
вслед ему Лена.
Он не ответил. Когда, одевшись, вышел из комнаты, она все
еще стояла в коридоре.
— Извини, я сама не знаю, что говорю.
— Ничего, — улыбнулся он, — я, кажется, понимаю, почему ты
так нервничаешь.
— Давай чаю попьем. — Она прошла на кухню, включила
электрический чайник.
Он вошел следом.
— Только ничего не говори, — сказала она, не оборачиваясь. —
Если ты думаешь, что это из-за тебя, сильно ошибаешься.
— Я знаю, что не из-за меня, — ответил Дронго, — и все
понимаю.
— Что ты понимаешь? — Она все еще стояла к нему спиной, не
решаясь повернуться и посмотреть в глаза.
— Вы были знакомы, я хочу сказать, ты была раньше знакома с
полковником Виктором Слепневым? — тихо спросил Дронго.
Ее рука, державшая чашку, замерла. Елена вся натянулась,
словно струна. Молчание длилось недолго.
— Да, — ответила она с вызовом, повернувшись наконец к
Дронго, — мы были знакомы. Этого факта достаточно или хочешь еще что-нибудь
знать?
— Вы были близки?
— Это не то, что ты думаешь, — усмехнулась Елена, — теперь,
кажется, ты стал ревновать.
Он промолчал. Знал, чем она занималась раньше, и понимал,
что лучше не спрашивать. Тем более что на ответ не приходилось рассчитывать.
— Извини, — сказала она, успокаиваясь, — меня постоянно
что-то нервирует. Говорят, женщины в моем возрасте начинают тихо сходить с ума.
— Теперь ты говоришь о возрасте? — улыбнулся Дронго. —
Странный у нас с тобой получается разговор.
— Все. — Она взглянула на часы. — У нас не так много
времени. Машина внизу. Считай, что никакого разговора не было. Договорились?
День третий. Москва 10 часов 30 минут
На этот раз он приехал звонить за три квартала от дома, где
находился. Набрал номер мобильного телефона Скороденко, и тот сразу ответил,
будто ждал этого звонка.
