– Ваша честь, – запротестовал адвокат, представляющий
сторону родственников, – этот человек…
– Садитесь, – сказал судья Тридвел. – Суд уже сделал все
распоряжения и прерывает свою работу до четырнадцати часов.
Секретарь ударил в гонг. Судья Тридвел поднялся с места и с
достоинством покинул зал.
Приблизительно через полчаса автомобиль Мейсона остановился
напротив санатория. Машина шерифа с судьей Тридвелом, Фриманом Лидсом,
Джейсоном Кэрроллом, доктором Лондонбери и их адвокатом уже стояла на обочине.
– Очень хорошо, – сказал судья Тридвел, – обе
заинтересованные стороны здесь, так что мы можем пройти в санаторий.
Показывайте дорогу, доктор, и, пожалуйста, не объявляйте о моем приходе. Я
хочу, чтобы все выглядело как обычно.
Они прошли в санаторий. Негодующий доктор Лондонбери
шествовал во главе процессии по длинному коридору. Навстречу им вышел санитар в
белом халате.
– Ключ от тридцать пятой, – потребовал доктор Лондонбери.
– Вы запираете дверь? – поинтересовался судья Тридвел.
– Да, – ответил доктор. – У пациента в комнате есть кнопка
вызова санитара, которой он может воспользоваться, как только ему что-нибудь
понадобится. Вообще же таким пациентам, как Олден Лидс, необходим полный покой.
– Очень хорошо, – сказал судья Тридвел, – послушаем, что по
этому поводу скажет сам пациент.
Наконец санитар принес ключ. Доктор Лондонбери отпер дверь и
отошел в сторону.
– К вам посетители, мистер Лидс, – сказал он. – Мисс Лидс,
полагаю, вам следует зайти первой.
Он кивнул Филлис, затем заглянул в комнату и замер от
неожиданности: в комнате никого не было. Несколько мгновений все рассматривали
комнату, в которой находились безупречно застеленная больничная постель с
белоснежным покрывалом, перекрашенный стул, белый эмалированный ночной столик и
шкаф для одежды с зеркалом. Через полуоткрытую дверь в ванную комнату был виден
белый кафельный пол, фарфоровый умывальник и зеркало на стене. Сама же ванна
была видна только до половины. Доктор Лондонбери ринулся через комнату,
распахнул дверь в ванную и заглянул туда, затем вновь выбежал в коридор,
растолкав всех на своем пути, и бросился к медсестре.
– Где пациент из тридцать пятой?! – закричал он.
– Час назад был на месте, – удивленно ответила та.
Судья Тридвел пересек комнату и подошел к окну, выходившему
на забранный ажурной металлической решеткой небольшой балкончик.
– Такое ограждение имеется почти во всех комнатах первого
этажа, что не позволяет пациентам убежать, – поспешно объяснил доктор
Лондонбери.
– В данном случае это не помогло, – сухо заметил судья
Тридвел.
– Прошу прощения, – произнес доктор Лондонбери, открывая
окно и проверяя прочность решетки, – он не мог убежать через окно. Сестра! Где
одежда больного?
– В гардеробной, шкафчик номер тридцать пять.
– Принесите! – приказал доктор Лондонбери.
– Насколько я понимаю, – произнес судья Тридвел, – не может
же пациент бродить по округе в ночной рубашке?
– Он был одет в пижаму, халат и шлепанцы, – сообщил доктор
Лондонбери, выдвигая ящик шкафа; но в нем не оказалось ничего, кроме нескольких
полотенец и чистых простыней. В другом ящике обнаружился скомканный халат,
поверх которого лежали пижама и шлепанцы.
– Господи! – изумился доктор. – Не мог же он уйти отсюда
голым!
В коридоре послышались торопливые шаги, и к доктору
подбежала медсестра. Лицо у нее было белее мела.
– Дверь в гардеробную заперта, – испуганно сообщила она, –
но одежда исчезла.
– Этого не может быть! – воскликнула Филлис Лидс. – Просто
кто-то решил над нами подшутить.
– Если это и вправду шутка, – сурово объявил судья Тридвел,
– то шутнику она дорого обойдется.
Доктор Лондонбери повернулся к медсестре:
– Вы за это ответите! Как подобное могло произойти?!
– Не знаю, доктор, – ответила она в полной растерянности. –
Я заглядывала в комнату приблизительно час назад, и пациент был на месте.
Десять минут спустя меня в коридоре остановил какой-то человек и сказал, что
хочет пройти к Олдену Лидсу. Я ответила, что у нас строгие порядки и что к
Олдену Лидсу никого не пускают. Тот мне ответил, что…
– Этот человек остановил вас в коридоре? – резко перебил
медсестру доктор Лондонбери. – Как он мог попасть в коридор, посетители должны
находиться в приемной.
– Я не знаю, доктор, – ответила медсестра, – он был здесь, а
больше я ничего не знаю. Я сказала ему, что видеть Олдена Лидса нельзя, но он
ответил, что ему разрешил главный врач и что все будет в порядке.
– Главный врач… – повторил доктор Лондонбери.
– Да, доктор.
– Он назвал мое имя?
– Нет. Он просто сказал «главный врач». Он выглядел так
солидно, что у меня не возникло и тени подозрения, и я показала ему дверь в
палату тридцать пять с висящей на ней табличкой: «Вход посетителям воспрещен»,
сказав, что в палате находится психически больной и что, если бы не это, я бы
позволила свидание, даже не спрашивая разрешения у главного врача. Но в этот
момент раздался сигнал вызова из пятнадцатой палаты. Там у нас находится
больной после сложной операции, поэтому я сразу поспешила туда. Больного я
застала в состоянии обморока. Мне пришлось долго заниматься им, и я
освободилась буквально лишь минуту назад. Последний раз, когда я заглядывала
сюда, пациент был весел и выглядел поправляющимся.
– Опишите, пожалуйста, этого посетителя, – попросил судья
Тридвел.
– Он был поджар, приблизительно пятидесяти с небольшим лет,
глаза серые, волосы каштановые, довольно длинные, на висках – седина,
производил впечатление мужественного человека. Был одет в твидовый пиджак и
курил трубку.
– Нед Барклер! – невольно воскликнула Филлис Лидс и тут же,
спохватившись, зажала себе рот ладонью.
Судья Тридвел быстро повернулся к ней.
– Вы знаете его? – спросил он.
– Внешность одного из дядиных друзей подходит под это
описание, – осторожно ответила Филлис Лидс.
– Он поддерживает отношения с другими вашими родственниками?
– продолжал расспрашивать судья.
– Нет, ваша честь. Это один из старых дядиных друзей. Я,
конечно, не могу полностью быть уверенной, что это он, но по описанию похож.
– Где он живет? – задал вопрос судья Тридвел.
– Он жил в доме дяди Олдена.
