Лицо хримтурса заметно вытянулось.
– Ну и дела. За последнюю неделю вы – уже вторые, кто спрашивает меня о нем. А до этого я даже не подозревал о его существовании.
Та-ак, становится все интереснее.
– Это была очень красивая человеческая женщина? – быстро спросил Бон.
– Ну, полагаю, что вы могли бы назвать ее красивой, – с неуверенностью в голосе протянул картограф. Все время забываю о том, что он не человек. Надо сказать, что хримтурсы – единственные из известных мне разумных существ, которые категорически против межвидовых связей. Может, из-за разницы в размерах? Как бы там ни было, а сказанное Никоном подразумевало, что наша таинственная незнакомка – это что-то.
– И она расспрашивала о Спящих Дубравах?
– Не столько о них, сколько о картах, их изображающих. Сказала, что тоже собирает редкие экземпляры. Для меня же был неприятной неожиданностью тот факт, что я не мог ей помочь. Профессиональная гордость, знаете ли. Я, между прочим, далеко не последний в своей профессии!
– Охотно верим, – поспешила успокоить разволновавшегося картографа Глори. Да, видно этот инцидент и вправду здорово его задел.
– Поскольку женщина любезно согласилась обождать, я справился в своем каталоге, – продолжал Никон, успокоившись, – и узнал, что на одной редкой древней карте из моей коллекции есть остров с таким названием.
– И вы продали ей эту карту?
– Обижаете, сударь. Я же говорю, карта была древняя, и притом – из моей коллекции. Конечно, женщина хотела ее приобрести, но я решительно отказался. Поэтому она купила обе имевшихся у меня копии, и мы распрощались.
– Значит, у вас остался лишь оригинал, который не продается?
– Конечно, нет. Вся моя коллекция тщательно продублирована, ведь некоторые экспонаты в ней очень старые и ветхие, да и потом упускать возможного клиента только из-за того, что вовремя не преодолел свою лень… Разумеется, я сразу же достал оригинал и сел за новую копию. Как раз сегодня утром закончил.
– Та-ак, – многозначительно протянула девушка и вновь развязала кошелек.
Глава XIII
В которой рассказывается о том, что много хорошо – уже нехорошо,а также о том, как полезно иногда заходить в незнакомые храмы
– Киска!
Глорианна с радостным возгласом кинулась к упитанной серой кошке, с царственным видом переходящей дорогу. У нашей принцессы всевозможные мурлыкалки – слабое место. Вообще-то, я кошек тоже люблю, но до Глори мне далеко: она просто не способна пройти мимо усато-полосатой зверюшки и не облизать ее от ушей до хвоста. Нет, я это, конечно, фигурально выражаясь, но если честно, то меня частенько просто зависть берет. С другой стороны, каждый имеет право на маленькие причуды. Кошки – это еще ничего, Бон тут недавно рассказывал про одного своего знакомого, который бабочек собирает. Представляете?
Ну, так вот, Глори гладила кошку, чесала ее за ушами и засыпала ласковыми словечками, а мы с Лакой стояли рядом и тихо ревновали. Бон сразу по приезду в город подался по игорным домам, Римбольд отправился изучать достопримечательности (он заявил, что половину зданий Старого города возводили в незапамятные времена гномьи архитекторы. И если он не посетит этих почти святых мест, то не простит себе этого до конца дней), а Изверг к кошкам относится абсолютно спокойно. Серая принимала ласки как нечто само собой разумеющееся. Мне даже показалось, что на ее мордочке промелькнуло что-то вроде: «Как же вы мне все надоели!»
– Ой, еще одна!
На этот раз внимание девушки привлек котенок не больше месяца от роду – очаровательный коричневатый комок пуха с огромными голубыми глазищами. Этого, как видно, еще не загладили окончательно: стоило Глори поднести к нему руку, как малыш тут же замурлыкал и перевернулся на спину, подставив ей толстенькое брюшко.
– Ты только посмотри, какая прелесть!
Девушка была просто счастлива. Я тоже не удержался и осторожно погладил малыша. Лака наградила меня красноречивым взглядом, который должен был объяснить, что я паршивый ренегат и она на меня обиделась, и повернулась к Извергу за сочувствием.
– Ну надо же! Там еще двое!
Глори явно собралась потискать немного и этих, но тут у нас за спиной послышалось вежливое покашливание. Мы обернулись и увидели почтенного пожилого лепрехуна.
Хорошо, что с нами Римбольда нет!
Гномы и лепрехуны – дальние родственники, но друг друга на дух не переносят. За время нашего путешествия Римбольд неоднократно презрительно отзывался о «паршивых сапожниках», а однажды, когда Бон его особенно допек, обозвал парня «лепрехунов сын». К его глубочайшему разочарованию и возмущению тот на страшное оскорбление даже не отреагировал, чем дал бородатому повод для категорического вердикта: люди – еще большие кретины, чем он думал.
– Я прошу прощения, милая барышня, но если вы будете гладить всех местных кошек, то, боюсь, натрете на своих ручках мозоли, – проговорил лепрехун и приподнял шляпу. – Падрик, для друзей – просто Падди.
Мы тоже представились, а потом Глори спросила:
– Неужели в Ай-Ту-Дорре так много кошек?
Падрик усмехнулся, уминая пальцем табак в коротенькой трубочке:
– А уж это кому как. Что по мне, то когда я за час встречаю их три-четыре дюжины…
– Ничего себе! – сказали мы хором.
– Я так понимаю, что вы у нас впервые, – улыбнулся лепрехун, выпустив красивое густое колечко дыма. – Не сочтите за бестактность, где вы остановились?
– В «Кошачьем лукошке», – ответил я и вспомнил, как нас поначалу восхитило название гостиницы. Не знаю почему, но сейчас оно нравилось мне не так уж сильно. Нет, особой подозрительностью я никогда не отличался, но когда видишь табличку на соседнем доме с надписью «Муррова улица»… Как говаривала моя мудрая матушка: «Много хорошо – уже нехорошо».
– О, так это прямо напротив меня! – восхитился Падрик. – Не откажите в любезности, посетите мой скромный дом. У нас здесь нечасто бывают гости из других стран.
– Что ж, почему бы и нет, – улыбнулась Глори. – Особенно если у вас найдется выпить чего-нибудь прохладного.
– Да, летом у нас жарковато, – согласился лепрехун. – Я как сюда перебрался, только на пятый год почувствовал себя нормально. Прошу.
М-да, уж не знаю, как там насчет часа, но по дороге к дому Падрика, которая заняла минут пятнадцать, я попытался ради интереса посчитать попадающихся навстречу кошек. Сбился на третьем десятке. Рыжие, серые, бурые, пятнистые и полосатые, большие и маленькие… Общее только одно – все на диво упитанные и ухоженные. Ах, да, еще одинаковым было отношение к ним горожан: почтительное и, хотя это и бред, слегка испуганное. Нет, я серьезно. Прямо на перекрестке мы стали свидетелями такой картины: из-за угла выехала телега, доверху загруженная корзинами. Бородатый возница засмотрелся на симпатичную девушку в окне второго этажа нашей гостиницы и не заметил, как прямо наперерез ему трусит матерый рыжий с белым котяра. Расстояние сокращалось, но кот не обращал на телегу никакого внимания. Он улегся прямо посередине дороги и принялся не спеша вылизываться. Я уже собирался крикнуть ему, или хотя бы спугнуть глупого зверя, но тут бородатый наконец-то оторвался от красотки и взглянул на дорогу. Ей богу, он побледнел, как свежепобеленная стена, и с проклятием дернул за вожжи так, что запряженный в телегу драконозавр за малым не встал на дыбы. Колесо остановилось на расстоянии локтя от рыжего бока. От резкого движения верхняя корзина упала прямо на проходившего мимо разодетого мужчину средних лет.
