— Вставай, — прорычал у меня над ухом чей-то грубый голос. — Вставай, клещ!
— Чего? — я с трудом разлепил глаза, выглянул из-под одеяла и уставился на голосистого солдата. — Какой, к черту, клещ?
— Вставай, насекомое, — снова рявкнул явившийся по мою душу хам. — Тебя ждет полковник!
Ситуация более-менее прояснилась — передо мной был какой-то гонец, ощущавший себя пупом земли только потому, что ему довелось выполнять приказ главнокомандующего. А поскольку разговаривал он при этом с никому не известным новобранцем, легкая неадекватность в словах и выражениях казалась вполне объяснимой. Но все равно неприятной.
— Хлебало закрой, — буркнул я, протягивая руку за валявшимися рядом штанами. — Крыса тыловая.
Воин надулся словно беременная жаба, покраснел, а затем со всей дури пнул меня по ноге:
— Встал и пошел!
Совершенно внезапная агрессия и вспышка тупой боли мгновенно лишили меня остатков сна, столь же мгновенно пробудив в сердце темную злобу. Голодная бездна услужливо напомнила о необходимости собирать новые души, рука сама собой дернулась и схватила оппонента за бедро, отпущенный на свободу ветерок радостно пронесся по телу…
Бесстрашный гонец тоненько взвизгнул, отпрыгнул назад, запнулся о столик, упал, после чего развернулся и на четвереньках бросился к выходу.
— Куда побежал, падла? Сюда иди!
Шатер содрогнулся, сорванная портьера упала на землю и я снова оказался в одиночестве. Испорченное настроение заметно улучшилось, но в целом собственная выходка заставила меня испытать серьезную тревогу — перепуганный воин вполне мог наябедничать о случившемся полковнику, а его реакция на такого рода события пока что не поддавалась прогнозу. Значит, оттягивать визит к командиру было нельзя.
— Сволочь, блин…
За пределами палатки шла все та же унылая сонная жизнь, что и раньше. Вокруг бродили растрепанные солдаты, фыркали голодные лошади, где-то рядом гнусно каркала ворона, а в воздухе носились стойкие ароматы мочи, конского навоза и гари. Удравшего посыльного нигде не было видно, однако я буквально сразу же поймал на себе парочку заинтересованных взглядов — произошедший инцидент явно не ускользнул от внимания общественности.
С другой стороны, спешивших по мою душу патрульных в окрестностях пока что не наблюдалось. И слава богу, как говорится.
— Разведчик Максим, прибыл по вызову, — сообщил я дежурившим возле жилища полковника гвардейцам. — Кажется, надо было срочно прийти.
— Сейчас узнаю, — благожелательно кивнул один из часовых. — Постой здесь.
Главнокомандующий действительно меня ждал, так что аудиенция началась уже через минуту. Правда, началась она не совсем так, как я себе представлял.
— Садись, Максим, — любезно предложил расположившийся за столом офицер, кивая на ближайший стул. — Рад, что ты выжил.
— Благодарю, господин, — я вытянулся во фрунт, но садиться не стал. — К сожалению, враг устроил засаду.
— Ожидаемо, — вздохнул собеседник. — Скажи, ты действительно пришел к нам из другого мира?
В памяти тут же всплыли слова Дархена Кора, который настоятельно рекомендовал мне никогда не говорить местным жителям о своем происхождении. Но полковник явно был в курсе всего происходящего, а откровенное вранье могло заметно уронить мою репутацию в его глазах.
— Так точно, господин.
— У вас есть войны?
— Постоянные, господин.
— И ты в них участвовал?
— Никак нет, господин. Не успел.
— Понятно, — офицер кивнул и откинулся на спинку кресла, рассматривая меня с непонятным выражением на холеном лице. — Наш мир для тебя чужой, поэтому ты хочешь вернуться домой?
— Не уверен в этом, господин. Здесь есть свои преимущества.
— Здесь ты можешь убивать, да?
— Здесь меня награждают за то, что я делаю.
Полковник некоторое время провел в молчании. а затем внезапно качнул головой и кривовато улыбнулся:
— Скажи мне, Максим, почему ты не убил ту женщину?
— Простите?
— Ту женщину, Шенну. Почему ты ее не убил?
Несмотря на мнимую простоту, вопрос показался мне очень каверзным. Собеседник знал о проводниках душ слишком много для простого обывателя, у него однозначно сложилось свое собственное мнение касательно наших мотивов и побуждений, так что за внешним любопытством скрывалась какая-то иная цель. Возможно, командир хотел выяснить степень моей близости с богиней. Или подтвердить сделанные ранее выводы. Или что-нибудь еще.
— Мы вместе сражались. Я не мог ее убить.
— Но раньше ты это сделал. С другим солдатом.
— Он сам об этом попросил.
Новая пауза оказалась гораздо длиннее предыдущей, но в конце концов полковник все же кивнул и сменил тему:
— Расскажи о вылазке.
— Так точно, господин. Сначала все было как раньше — мы вышли к лагерю, обезвредили часовых и проникли внутрь. Потом на нас выскочил целый отряд врагов и завязался бой. Одного из нападавших убил сержант, еще штук десять подстрелила Шенна. Я добил троих, а затем ушел. На обратном пути нас обстреляли, Шенну ранили. Мы добежали до реки, переплыли ее, а затем встретили патрульных. Все.
— Тебе не показалось, что вас ждали? Именно в том месте, куда вы пришли?
Я немного подумал, а затем отрицательно мотнул головой:
— Нет, господин. Если бы нас ждали, то не дали бы убить часовых. Разрешите вопрос?
— Говори.
— Почему наши патрульные прочесывают берег, а вражеские — нет? Это ведь странно.
Собеседник неожиданно повеселел и весьма злорадно оскалился:
— Мы позаботились об этом, Максим. Мы в течение двух недель ходили туда каждую ночь и резали их, как поганых свиней. Теперь они закапываются в траву и боятся даже отлить.
Прозвучавшая в голосе полковника гордость яснее ясного говорила о том, что успешная охота на гаранских разведчиков занимала почетное место в списке достижений нашего войска. И его вполне можно было понять — учитывая обстоятельства, проведенная операция действительно выглядела чуть ли не образцовой. Во всяком случае, достигнутый результат говорил как раз об этом.
— Звучит впечатляюще, господин.
— Именно так, именно так… ты готов продолжать службу?
— Так точно, господин!
— Хорошо. Мы ценим жрецов, знаем, на что они способны, поэтому специально для тебя будет собран новый отряд. Лично выберу тех, кто хорошо знает местность и умеет ходить в ночи. Отдыхай, но жди.
— Так точно!
Закончившийся разговор оставил после себя крайне смешанные впечатления. С одной стороны, командир выказал мне поддержку, одобрение и не сказал ни единого плохого слова. С другой — его осведомленность в делах проводников душ и весьма странные вопросы вызывали серьезное беспокойство. Складывалось впечатление, что командир пытался оценить степень моей адекватности и фанатичности, а это в свою очередь говорило о том, какой именно путь чаще всего выбирали другие жрецы. Если же учесть мои собственные мысли и желания, то итоговая картина становилась откровенно неприглядной.
