Вокруг раскинулось грандиозное поле боя. Слышался жадный треск разбушевавшегося огня, сквозь него прорывались громкие стоны умирающих, звон скрестившихся мечей и яростные крики дерущихся за свою жизнь людей, с неба падали длинные черные стрелы, на пропитанной кровью земле валялись старые черепа и свежие трупы. Рядом дымились остатки сгоревших катапульт, чуть дальше колыхалась темная масса столкнувшихся друг с другом армий. Я шел именно туда. Шел, ощущая, как растекается по сторонам заполнившая тело прохлада. Ощущая десятки и сотни проносящихся сквозь меня воспоминаний.
— Лакарсис — это ветер, летящий над полями сражений, — донесся до моих ушей тихий голос Дархена Кора. — Это последний вздох, срывающийся с губ умирающих воинов…
Лежавший чуть в стороне солдат испуганно вскрикнул и попытался спрятаться за обломками какого-то сооружения. Прохладный ветерок с легкостью догнал его, за несколько мгновений иссушил душу, после чего улетел на поиски следующих жертв. Нашел притворявшегося мертвым человека, пронесся сквозь него губительным потоком, а затем утратил целостность, расплескавшись по окрестностям смертоносной аурой.
Я шел вперед. Шел туда, где продолжалась битва. Шел туда, где скопилось очень много бесполезных душ, готовых ко встрече с моей богиней. Я шел…
Пробуждение оказалось тяжелым — голова ныла, желудок сводило от голода, во рту снова пересохло. Вместе с тем, общее состояние моего организма немного улучшилось — раны болели заметно меньше, сил стало чуточку больше, а когда я напился, протер лоб холодной водой и сменил рубашку, жизнь и вовсе заиграла новыми красками. Правда, не очень яркими.
Начавшийся таким образом день прошел довольно тоскливо — я по-прежнему двигался в северо-восточном направлении, время от времени сверялся с ползущим по небу солнцем и проверял окрестности на предмет возможной погони, но до меня явно никому не было дела. Километры один за другим оставались за спиной, в какой-то момент времени мне удалось выйти на узенькую проселочную дорогу, спустя еще полчаса впереди показались ветхие домишки…
К сожалению, мои надежды на то, что в деревне найдется хоть какая-нибудь еда, не оправдались — поселение было полностью заброшенным и неоднократно разграбленным. Я упрямо таскался от одного дома к другому, но результатом этих поисков стал только найденный возле дороги колодец. Провизию вымели подчистую.
— Ушлепки.
Солнце уже склонялось к горизонту, сил для нового перехода не было, так что мне пришлось искать место для ночлега. Я повторно заглянул в несколько хижин, выбрал самую крепкую и надежную из них, после чего спрятался внутри, забаррикадировал дверь грубым деревянным столом и опустился на широкую лавку. А затем увидел висевшее на стене зеркало.
Тот факт, что маленький кусочек отполированного серебра не унесли ни хозяева, ни мародеры, вызывал определенную тревогу. А нацарапанные на пыльной поверхности символы многократно усиливали это впечатление, вызывая безотчетное желание убраться отсюда как можно дальше.
— Интересно…
Бояться живущих в зазеркалье сущностей я уже разучился, так что подошел к стене, призвал силу богини, а затем внимательно уставился на свое отражение. То выглядело изможденным, усталым и чересчур седым, но более-менее нормальным.
— Есть кто? — поинтересовался я, разрешая прохладе дотронуться до гладкого металла. — Выходи, приятель.
Зеркало на мгновение потускнело, но тут же вернулось к прежнему состоянию.
— Выходи, не прячься. Выходи, сучара.
Зазвучавшие в моем голосе обманчиво-ласковые нотки сделали свое дело — пластинка окончательно потемнела, а на ее поверхности проступила густая патина. Отражение исчезло.
— Ну и хрен с тобой, — буркнул я, убирая добычу в рюкзак. — Хоть продам…
Следующим утром стало ясно, что мое самочувствие окончательно стабилизировалось на уровне максимально дерьмового самочувствия и минимальной работоспособности. То есть, я по-прежнему мог куда-то идти и даже что-то делать, но чувствовал себя при этом выброшенной на берег медузой или наполовину раздавленным жуком. Учитывая недавно пережитые мною испытания, такой результат казался весьма неплохим, однако нехватка еды ставила крест на дальнейших перспективах — рано или поздно я должен был попросту свалиться на землю и сдохнуть от истощения.
Требовалось любой ценой вернуться к цивилизации. А для этого следовало избавиться от татуировки, однозначно идентифицировавшей меня в качестве солдата кашерской армии.
— Легче сказать, чем сделать, — пробормотал я, рассматривая въевшийся в кожу рисунок. — А, черт с ним…
Процесс вышел утомительным и болезненным — мне не хватило духа срезать всю татуировку за раз, так что я долго ковырял руку ножом, орошая грязный пол каплями крови, тихо ругаясь и чувствуя себя трусливым идиотом. Затем дело все-таки было сделано и пришло время снова отправиться в путь.
Солнце взошло над горизонтом, устремилось в зенит, после чего скрылось за набежавшими тучами. Поднялся ветер, принесший с собой первые капли дождя. Стало заметно холоднее. Еще через час дождь резко усилился, превратившись в настоящий ливень, очень быстро намочивший мне одежду и снизивший скорость передвижения до минимума.
Затем впереди показалась очередная деревня. Здесь точно имелась жизнь — стоило мне только подойти к первому из строений, как навстречу с громким лаем выскочила средних размеров собака. Я остановился и достал меч, но тут двери домов начали открываться, выпуская на улицу вооруженных чем попало мужиков. В сумме их оказалось человек семь, выглядели они достаточно жалко, однако мне сейчас было совсем не до конфликтов.
— Эй, я с миром!
Некоторое время крестьяне настороженно рассматривали меня, явно стараясь понять, кто явился в деревню и нужно ли на него нападать. Затем самый представительный из них опустил зажатый в руке топор, цыкнул на продолжавшего голосить пса и шагнул вперед:
— Чего хотел?
— Пожрать, — без обиняков сообщил я. — Еще переночевать, но это не критично.
— Не что?
— Не важно. Хочу купить у вас еды. Деньги есть.
Повисла новая пауза — судя по долгим и весьма оценивающим взглядам, теперь мои оппоненты думали, имеет ли смысл меня грабить.
— Не советую. Если нападете, человек пять я точно прирежу.
Скорее всего, в текущем состоянии мне удалось бы только бесславно сдохнуть под ударами топоров и вил, но блеф сработал — говоривший со мной мужик решил что овчинка не стоит выделки, немного расслабился, а потом хитро улыбнулся:
— Времена нынче тяжелые. Жратва дорого стоит.
— Я в курсе. Что у вас есть?
— Яйца, сыр, молоко. Солонину можем найти.
— Рыба сушеная есть. — встрял в разговор еще один мужик. — А еще кабанятина.
— Курицу могу продать, — добавил его сосед. — Даже двух.
— У меня жена хлеб вчера пекла.
