Владимир Игоревич сел в Галиче, Звенигород достался его брату Роману. Единая прежде земля разделилась на два удела. Ярослав, сын Всеволода Большое Гнездо, опоздал всего на три дня, застал в Галиче иную власть и ни с чем вернулся на берега Днепра.
Но больше всех в результате этих событий пострадал «буй Рюрик». Вернувшись в Киев, он обнаружил, что поступок Игоревичей не случаен. Черниговцы предали. Пока удача сопутствовала Рюрику, они были с ним. А теперь… Игоревичи закрепились в Галичине. Отчего бы не отнять у Рюрика Киев?
И вот черниговский князь Всеволод Чермный форсировал Днепр, тайно вошел в столицу Южной Руси с войсками и предложил «буй Рюрику» убираться на все четыре стороны. Тот уехал в Овруч – возможно, с Мстиславом Мстиславичем. Ростислав, сын Рюрика, остался, однако, в Вышгороде. Этот крепкий торговый город еще со времен легендарной обороны Мстислава Храброго хранил верность князьям смоленского клана. Может быть, конечно, Мстислав проследовал и в Вышгород к Ростиславу.
По Днепру поспешно спустился со смоленской ратью Мстислав Старый, чтобы помочь своему дяде «буй Рюрику» и другим родственникам, но сумел занять только Белгород-на-Днепре. Из этого нужно заключить, что Всеволод Чермный хорошо подготовился и привел крупное войско, киевляне поддержали, да и туркмены с каракалпаками перешли на его сторону, проголосовав за новый режим своими саблями. То ли Чермный смог их купить, то ли Рюрик всем надоел и казался бездарным стариком, который цепляется за власть. А скорее всего, смоленскому клану не смогли простить два неудачных похода – в Галичину и на Волынь, для которых, верно, собирали и деньги, и людей, а всё завершилось бесславно из-за плохого командования.
Чермный чувствовал себя на коне. Он обнаглел настолько, что выгнал из Переяславля-Южного Ярослава, шестнадцатилетнего сына Всеволода Большое Гнездо. Поскольку Ярослав «хотел Галичем овладеть, а братьев моих Игоревичей оного лишить, того ради шел бы из Переяславля… к отцу в Суздаль; а ежели добровольно того не сделает», то Чермный, «придя с войсками, его выгонит» (Татищев В.Н. История Российская. Т. 2. С. 467). Ярослав Всеволодович покорно убрался из Переяславля и уехал в Суздаль к отцу.
Чермный не выдержал испытания властью: бесчинствовал и творил беззаконие. В Переяславле он посадил княжить своего сына Михаила. Добрый кусок Южной Руси принадлежал теперь черниговскому клану: Галичина, часть Киевщины, Чернигово-Северская земля и Переяславль-Южный. Но период черниговской гегемонии оказался коротким.
Правление Игоревичей в Галиции длилось недолго и завершилось трагически. Игоревичи ввергли Западную Русь в страшные смуты, продолжавшиеся с 1206 по 1211 год. Они перебили несколько сотен галицких бояр, подозревая их в заговорах. Галичане взбунтовались и повесили некоторых Игоревичей, а другие попали под арест. Всё это происходило при активном вмешательстве венгров. Оно могло показаться случайным, но если расценивать события с точки зрения геополитики, являлось частью натиска Запада на Восток. Однако Мстислав Мстиславич этих событий не застал. Он уехал с юга на север – навстречу первой славе и громким подвигам, которые удостоились упоминания в летописи.
Мы, конечно, будем следить за распрями на юге, но уже не столь подробно. Впрочем, возвращаться к ним придется не раз. Смоленский клан не выпускал Южную Русь из поля зрения, и Мстислав еще примет живое участие в усобицах на Днепре и в Карпатах. Тогда мы вновь сменим ракурс и рассмотрим события с его участием поближе.
10. Торопец
Смоленские князья то союзничали, то соперничали с суздальцами. Соперничество обострилось и на юге, и на севере Древней Руси. Политика Всеволода Большое Гнездо не нравилась смолянам. Этот князь оказался политическим тяжеловесом, пережил многих противников и сплотил вокруг себя население городов-государств Владимиро-Суздальщины. Он стремился установить гегемонию на всём севере Руси и в этом, несомненно, предвосхитил позднейших князей Московских. Хотя, разумеется, основа власти и принципы подчинения были в обоих случаях абсолютно разные.
Всеволод сплотил общинников, используя собственные выдающиеся способности, личный авторитет и элементарное политическое долгожительство. Это был талантливый правитель вечевой Руси. Московские князья строили свою политику на иных принципах – государственного служения, отчасти заимствованного у Чингисхана, отчасти – у византийцев. Население было лично свободно, государь – единовластен, а основой правления было жесткое вмешательство государства во внутренние дела (этатизм), когда государь является защитником сирых и убогих, то есть не дает чиновной и служилой аристократии превратиться в феодалов и угнетать сирот (так называли крестьян в московское время). Лишь после реформ Петра I и Петра III, первый из которых обратил крепостных в вещи, а второй издал манифест о вольности дворянства, освободив земельную аристократию от обязательной военной и государственной службы, – лишь после этого на Руси возникает некое подобие феодализма. Такую форму мы видели, например, во Франции в XV веке.
Последствия страшны. Нация оказывается расколота на вестернизированную элиту и простолюдинов. То есть образуется этническая химера. Дело завершилось кровавой революцией и Гражданской войной 1917–1920 гг. Интересно, что «прекрасную Францию» классический рабовладельческий феодализм тоже довел до революции и гражданской войны.
Но вернемся в Древнюю Русь.
Всеволод Большое Гнездо удачно договаривался с новгородцами и ставил князьями на берегах Волхова своих сыновей. Гегемония суздальцев продолжалась без малого двадцать лет, начиная с 1187 года.
Муром превратил в зависимое от Суздаля княжество, ту же операцию Всеволод попытался проделать с Рязанью. А когда рязанцы возмутились, задумал ликвидировать княжество и присоединить к своим владениям. Дело это неслыханное, но, с другой стороны, Роман Волынский подал пример: захватил Галич вопреки всем законам, а галицких бояр методично истреблял. То же самое творил в Рязани Всеволод Большое Гнездо. Правда, рязанцы против него восстали, но, пока Всеволод был жив, вернуть свободу не смогли.
Мстислав Романович Смоленский и его советники с тревогой наблюдали усиление Всеволода и его вмешательство в южные дела. Видимо, тогда и возник у кого-то счастливый план – потеснить Всеволода на севере, отвлекая его от всех иных дел.
Представился удачный повод. В 1207 году новгородцы восстали против своего посадника Дмитра Мирошкинича, сторонника суздальцев. Дмитр, как считает автор очерков по истории Новгородской земли В.Л. Янин, злоупотреблял доверием общины, обкладывал граждан поборами, а может, еще и воровал. Доказательства злоупотреблений находились на «досках» Дмитра, которые попали в руки восставших; «а бе на них писано бещисла». «Доски» предъявили Всеволоду Большое Гнездо, но Дмитр ушел от расправы и определился к тому же Всеволоду на службу. Можно сказать, что вороватого посадника наказала сама судьба. Вместе с новгородскими отрядами Дмитр участвовал в кровавой войне с Рязанью на стороне Всеволода Большое Гнездо. При осаде Пронска Мирошкинич получил смертельную рану.
